Алфёрово

Материал страницы был обновлен 24.06.2020 г.

Воспоминания
Сергеева Виктора Филипповича
(1928-2010)


О деревне Азаровка Таратоновского с/c (16 км от Алфёрова, 10 км по прямой)

Прошлому должно найтись место в будущем

К сожалению, с нами нет уже ни Виктора Филипповича Сергеева, ни его жены - Александры Ивановны (в Алфёрове для всех - тёти Шуры). Но остались их воспоминания.
Написанное живёт дольше...

Для увековечивания памяти Виктора Филипповича Сергеева на Алфёровском сельском доме культуры в 2013 году была установлена мемориальная доска в его честь.

Виктор Филиппович Сергеев (ноябрь 2009 г.)

Виктор Филиппович Сергеев родился в деревне Азаровка Таратоновского сельсовета, которая находилась в 400 метрах от трассы Москва-Минск – три километра по трассе за Якушкино в направлении Вязьмы и направо.

Напоминанием о войне в нём оставались осколки. «Во, на память ношу»,- показывал Виктор Филиппович: «Один осколочек выскочил, а другой – в руке, сидит до сих пор».

В 1943 году он пошёл работать молотобойцем на Алфёровскую МТС. Потом закончил курсы трактористов в Красном под Смоленском. Работал механизатором всю свою жизнь.

Виктор Филиппович рассказал: «Солдаты были, как овечки, если они были без командиров. В первый день приехали к нам немцы – семь человек по трассе на велосипедах. Никто не стрелял, ничего... Приехали в нашу деревню Азаровку. У нас был старик Макар в деревне. Он в первую мировую был в плену у немцев. Один немец поднял бинокль – смотрит вокруг, по лесу водит, глядит. Макар к нему подходит: «Пан, как дела?». А тот в ответ: «Нихьт понимаем». Я как сейчас это помню.

И смотрим: из леса выходят наши солдаты, с оружием. Идут, ружья на плечи, руки кверху. Сколько их было? Взвод, рота? Я пацан был, не понимал. Винтовки свои они побросали в колодец. Наверное, они и сейчас ещё там, в этом колодце. Немцы, 6 человек поехали на велосипедах к Вязьме, а один немец этих солдат погнал к Смоленску. А потом уже, часа через полтора, смотрим, не от трассы, а от железной дороги, от деревни Семёновская, из леса выезжают на конях – повозки здоровые такие! – впереди машина навроде уазика нашего. На машине красное полотно, и фашистский знак на полотне. И самолёт вокруг ходит, ходит, разведчик был такой – «кукурузник» с кривыми ногами. Сбоку танк идёт. Народ собрался, стоит. Немец один на мотоцикле подлетает: «Русь! Яйца, масло!». И по газам к трассе! Немец до трассы доехал – назад повернул. Летит, и к танку. Танк развернулся – он не по дороге, а по полю шёл. Подъехал к колодцу, где винтовки были набросаны. Покружился, покружился, всё сровнял, и дальше поехали.

Немцы у нас остались на ночь. У нас хлеб уже был убран. Амбары все были зерном забиты. Двери долой! Коней туда, в зерно! Курей! Гусей! Крик! Прудочек у нас был небольшой, гусей было много. Немцы бьют, гуси с перепугу в прудок! Немцы прудок этот окружили, гранатами бросают в гусей! Пчёл вёдрами воды заливают! Свиней режут! Больших не брали, а только какие подростки были.



«Разные они тоже были, эти немцы...»

Сергеев
Виктор Филиппович - с думами о былом...

Я вот помню, у нас над домом немцы рацию повесили. Стояли тогда в нашем доме немцы в серых шинелях.

Мамка говорит (отца у меня с трёх лет не было): «Что делать?! Поросёнка зарежут!!!». У нас был такой дядя Яша – один мужик остался в деревне. Иди, мол, к дяде Яше, попроси поросёнка зарезать. А как? Немцы же всё равно услышат. А давай, говорит, мы ему золы в мешок насыплем и на голову ему оденем, чтобы он не кричал. Я нашёл штык от русской винтовки. Пошёл к дяде Яше. Приходит дядя Яша. Мы схватили этого поросёнка. А мешок с головы поросёнка долой, поросёнок как заорёт! Дядя Яша этот его колет! Немец по дороге, видно, шёл – дверь распахнул. Дядю Яшу этого за шиворот, откинул его в сторону! Свой кинжал вытаскивает, поросёнка этого – раз! Показывает дяде Яше, мол, помоги на плечо закинуть.

Мамка кричит, домой заскочила, плачет, что поросёнка того забрали! А немцы, что в доме были, не поймут, в чём дело, от чего шум и крик. Потом вышел один, увидел, что поросёнка уносят. Показывает – твой, мол, поросёнок, мамка? Мамка говорит: «Ага». Но вот то же ж! Может, не разрешали им грабить? Этот немец подбегает к нашему обидчику, схватил за ногу поросёнка, а тому немецкому солдату в шею, как дал! Тот солдат кувырком! Потом вытянулся по струнке. Подзывает немец, который в нашем доме стоял, нас с дядей Яшей. Отдал поросёнка. Потом ходил, ходил вокруг нас. Поставил около стенки две палки, вытащил из крыши избы солому, показывает – поджигайте, опаливать поросёнка будем. Мы думали, сгорит. Нет, не сгорел, опалили мы этого поросёнка. Пришёл этот немец, принёс два ящика, зелёных таких, из-под русских патронов: «Мамка, мол, схоронь под пол, наши солдаты завтра уедут, тогда возьмёшь». И, правда, поросёночек у нас остался, сами съели. Разные они тоже были, эти немцы…

Оружия было! Иди в любой лес, какого хочешь найдёшь! Правда, кому оно надо?! Тогда боялись его в руки брать. Немцы расстреливали на месте, если у кого видели ружьё. А то в лесу, бывало, офицерские ремни, портупея, пистолеты – то на кусту висит, то в траве валяется... А винтовок этих было! Немцы их не убирали. Так они и валялись. Это только в 42-м году партизаны стали листовки подбрасывать, чтобы оружие собирали. А до этого было – по любой дороге иди и собирай. Обмундирование можно было найти. Особо офицерьё – в гражданское переодевались, а обмундирование своё бросали.

«Армия Белова»

С трассы до сих пор видны разваленные доты возле Азаровки – с правой и с левой стороны от дороги, ведущей с трассы в деревню. За деревней есть еще один дот. В декабре 1941 г. начался прорыв Калининского фронта. Бои шли до марта. Наши войска так и не смогли соединиться, пять километров их разделяло, в марте отступили. Три месяца бились, никакого движения по трассе не было. 200 м от деревни Азаровка, за трассой были наши, а в деревне были немцы. Между Высоцким и Якушкиным было много сожжённой техники на трассе. Наши занимали Якушкино, Никулино, Леонтьево, Изьялово. В Якушкино побыли только одни сутки. Немцы отступили и оставили автобус с водкой. Наши как понапились там! Пришли от Вязьмы три немецких танка и стали расстреливать дома прямой наводкой. А наши сами себя там перестреляли, пьяные были...

ДОТ
Остатки железо-бетонного ДОТа у деревни Азаровка перед трассой Москва-Минск
ДОТ
Остатки железо-бетонного ДОТа у деревни Азаровка перед трассой Москва-Минск
ДОТ
Остатки железо-бетонного ДОТа у деревни Азаровка перед трассой Москва-Минск
Окопы
Окопы в лесу за Азаровкой у трассы Москва-Минск
Окопы
Окопы в лесу за Азаровкой у трассы Москва-Минск
Окопы
Окопы в лесу за Азаровкой у трассы Москва-Минск

Немецкое кладбище в Азаровке

В Азаровке было немецкое кладбище. Хоронили немцев в марте месяце, в 1942 г.. У нас было двенадцать амбаров под одной крышей. Понавозят убитых немцев за ночь в деревню, набьют их в эти амбары. Идёшь по деревне – только ноги торчат из амбаров. Немцы не копали яму, а взорвали котлован. На месте ямы было болото, о чём немцы не знали. Свалили немцы своих убитых в этот котлован. Сколько их там было - их никто не считал. Немцы сами хоронили, никого – ни пленных, ни деревенских не привлекали.

Потом наши пришли. А в апреле все эти трупы повыплыли. Бывало, идёшь по дороге, только носы и животы из болота торчат, они пораздулися. Потом пригоняли солдат, ельник рубили, ельником закладывали и песком засыпали.

Азаровка
Здесь была деревня Азаровка (февраль 2016 г.)
 Азаровка
Деревня Азаровка, февраль 2016 г.
 Азаровка
Деревня Азаровка, февраль 2016 г.
 Азаровка
Деревня Азаровка, февраль 2016 г.
 Азаровка
Деревня Азаровка, февраль 2016 г.
 Азаровка
Деревня Азаровка, февраль 2016 г.
 Азаровка
Деревня Азаровка, февраль 2016 г.

Старшина Воеводский

Был такой старшина Воеводский, из московского ополчения. В 1941 году их кинули под Дорогобуж, там их разбил немец. Они поразбрелись, как овцы. Кого в плен взяли, а у кого знакомые были – в зятьи приладились. Три парня к нам в деревню попали – Андрей, Коля и Илья Герасимович Воеводский - пленные. Воеводский в нашем доме жил. Немцы их брали вывозить на санках ночью своих раненых, битых.

Когда нас освободили, их снова взяли в армию, они живые остались. Месяца через два, как их взяли, приехали в нашу деревню краснопогонники. Стали они раскапывать немецкое кладбище. Оказывается, этих ребят, как бывших в плену, наши рассматривали предателями. А они на самом деле вот чем занимались: когда везут раненого немца с поля, то они приладились ему патефонную иголку в нерв в голову втыкать. И немец кончался. 47 человек нашли немцев с патефонными иголками. О дальнейшей судьбе Воеводского ничего не знаю. Слышал только, что в 43-м году он лежал в госпитале в лесу за Семлёвым раненый в голову. Нам передали, что он там лежит. Мы к нему ходили в госпиталь. Выжил или нет – не знаю.

В партизанском отряде

Сергеев
Осколок в руке - напоминание о войне

На 17 декабря 1942 года нас семь человек парней из Азаровки назначили угонять в Германию. У нас была учительница Дарья Ивановна – преподаватель немецкого языка (до войны она преподавала и в Кононовской школе). У немцев она была переводчиком в штабе. Она знала все их планы, но при этом имела связь с партизанами. Дарья Ивановна предупредила всех наших родных. Собрала она нас всех семерых в одно время в шаху и увела к партизанам.

Немцы тогда стали отступать, поэтому через трассу было сильное движение, и часовые стояли. Переходили мы в результате через трассу часа три. Ноги у меня были отморожены. Были у меня немецкие сапоги – у них очень тесные подъёмы, ноги натёрли. У нас был такой «груздов сарай» рядом с Вязьмой-рекой. Я идти не мог, ноги болели. Меня оставили в этом сарае. В сарае был убранный лён. Остальные двинулись в Кочетово, где партизаны были. Я один в сарае ночь пролежал. Я как ворочался – холодно было, мне всё больно и больно. Оказалось, что подо мной было два трупа – солдаты были мёртвые наши. А когда утром за мной приехали партизаны, посмотрели – а там два трупа подо льном.

Когда немцы хватились, 17 декабря пришло – а никого нет. Тогда комендант заставил старосту, немцев и тринадцать полицейских – на лошадей и нас искать. Старосты всех деревень все друг друга знали, потому что немцы собирали их, как наши собирали председателей колхозов. В Козулино был староста такой Петя, который у немцев был старостой, а у партизан как партизан числился. Козулино была деревня над Вязьмой-рекой, стоящая на горе. За три километра было видно, если кто к деревне приближается. А партизаны заранее от Петиного дома до леса заложили телефонный кабель. В прирубчике к двору у Пети был телефон. И если что, Петя звонил партизанам, а там уж решали, что делать. Вот он и позвонил, что, мол, облава едет.

Вязьма-река
Мост через Вязьму-реку по дороге от трассы Москва-Минск к Артёмову и Козулину
Вязьма река
Вязьма-река
Вязьма река
Дорога в гору, на которой стоят деревни Козулино и Артёмово над Вязьмой-рекой (направление на юго-запад)
Вязьма река
Вязьма-река у деревни Артёмово по дороге в Козулино
Артёмово
Деревня Артёмово (направление на юго-запад)
Вязьма река
Деревня Козулино (февраль, 2016 г.)

Немцы к нему, спрашивают: «Были здесь ребята?». Петя говорит: «Были». «А где они сейчас?». «В лес ушли». «А почему не задержал?» - спрашивают. «А как же я их задержу? Они же вооружённые, их много». Немцы туда, за Вязьму-реку не заезжали, потому что мостов не было. Редко-редко немцы там появлялись – только грабить. И полицаев там не было. Там одни партизаны были.

Петя тех немцев и полицейских в лес направил, а там их уже партизаны ждали: подпилили две ёлки с двух сторон, держали на шестах. Как немцы в лес сунулись, ёлки за ними обвалились, автоматчики выскочили на дорогу. Немцев побили сразу, а полицейских не тронули, в партизанский штаб привели. И старосту туда привели. Староста был из нашей деревни. Со старостой получилось так: его племянник был 25-го года рождения. В армию он не попал, потому что в 41-м году призывников 25-го года рождения ещё не брали. А в 43-м году он уже должен был служить. Партизаны ему и говорят: «Вот, дядя твой – староста. Смог бы ты его убить?». Но человек ещё ни разу не убивал. Как он может дядю родного убить? Но с другой стороны, что он мог против сказать? Поэтому ответил: «Что прикажете, то и выполню». И приказали тогда партизаны племяннику идти рубить тополя около партизанского штаба. А, когда дядя подойдёт – топором дядю и шлёпнуть. Дядю мимо повели, а, когда он с племянником поравнялся, то стал прощаться. А тот и говорит: «Нет, дядя, я не прощаюсь». И топором ему по голове! По косой попал по голове, в глаз, ухо. Топор упал, и племянник тут же по центру без памяти... [1*]

Огонь по своим

Когда нашу деревню освобождали, мы с партизанским отрядом шли с нашими войсками на нашу деревню Азаровку от Белого.

Мамку мою тогда ранило. У нас получилось как: немцы всех гражданских, 90 человек, согнали в одну избу на дальний край деревни. За этой избой был противотанковый ров, наши ещё копали. Когда наши войска пришли, то нас, как местных вперёд к трассе послали и четыре человека солдат с нами. Поглядели – один конец деревни горит. А второй конец ещё стоит. Солдаты подождали, подождали. Мы рядом в кювете лежим. Ну, что, говорят, пошли, никого нет. Только они поднялись, как с пулемёта очередь! И ни один солдат не поднялся. Видимо, пулемётчик немецкий на крыше залёг.

Мы опять назад до Артёмова. Уже с Артёмова снова пошли. Солдаты по полю рассыпались. Смотрим: пых, пых, пых – последние дома в нашей деревне загораются.

Когда зажгли последний дом, где гражданские все были – им деваться некуда, они в эту траншею противотанковую, а из неё - в лес. И немцы туда побежали. Наш разведчик увидел, что немцы в лес бегут. А старики, дети, старухи в траншее пытались спрятаться. Наши поставили два миномёта на конце деревни и давай по немцам стрелять, да и по этой траншее лупить! И только понял младший лейтенант, что по своим стреляют, потому что увидел, что ребятишек из этой траншеи в воздух подбрасывает. Этот лейтенант побежал к миномётчикам, мол, своих бьёте!!!

Ров
Противотанковый ров в лесу за Азаровкой у трассы Москва-Минск
Ров
Противотанковый ров в лесу за Азаровкой у трассы Москва-Минск
Ров
Противотанковый ров в лесу за Азаровкой у трассы Москва-Минск
Ров
Противотанковый ров в лесу за Азаровкой у трассы Москва-Минск
Ров
Противотанковый ров в лесу за Азаровкой у трассы Москва-Минск
Москва-Минск
Трасса Москва-Минск у деревни Азаровка

Я побежал туда, гляжу, сестра тянет мамку, – а у той сквозной осколок в ногу попал! Меня мамка часа три не узнавала...

Вся деревня тогда сгорела, а осталась только изба старосты. Староста строился при немцах. Деревня вся была соломой покрыта, а ему немцы щепой покрыли. Зажигали немцы дома так: немец идёт и с ракетницы стреляет в крышу. Март месяц, одна сторона крыши уже без снега, быстро загоралась. А дом старосты они попробовали – не загорается, скатывается ракета. Тогда немцы высыпали солому из матраса в угол дома и подожгли. Но тут наши быстренько наскочили, успели загасить эту избу. Угол только прогорел. И все мы в этой избе и устроились: на дворе были солдаты, раненые, а в избе были сделаны нары в три ряда. 96 человек жили в этой избе.

Но и эта изба потом сгорела. Около Таратонова трасса была взорвана, её сапёры восстанавливали. Жили они во дворе этой единственной уцелевшей избы. Сапёры готовили себе еду в железной печке. По всей видимости, не потушили огонь. Все были на работе – и загорелось. Сгорела эта изба.

После оккупации

Сергеев
Виктор Филиппович - орденоносец
Сергеев
Виктор Филиппович Сергеев

В Издешкове не уцелело ни одного дома. Поэтому райисполком перенесли в Бессоново. В Бессоново уцелел барский дом. Из него потом три дома построили, они до сих пор там стоят. В 1943 году я пошёл работать на Алфёровскую МТС молотобойцем. Меня вызвали в райисполком и отправили в Мордовскую АССР, станция Торбеево, за скотом: одиннадцать баб и нас, ребят, двое. Коров мы гнали в октябре месяце пешком из Мордовской АССР, 120 голов. У нас было две лошади верховых и одна тягловая с телегой. Молоко мы никому не сдавали. Мы, бывало, где скот оставляем на ночь ночевать, три бидона молока надоим. Что раздадим, что останется. Утром сливаем оставшееся молоко в один бидон, на телегу ставим и едем, оно само по себе там болтается – к вечеру у нас масло в этом бидоне сбивается. С неделю так едем – у нас собирается полный бидон масла. А масло было дорогое.

Потом закончил курсы трактористов под Смоленском, в Красном. Отправили на Воровую пахать. Поселился там с матерью на квартире, где и встретил Шуру. Алфёровская МТС обслуживала 12 сельсоветов. Так и работал всю жизнь механизатором. В колхозе на трудодень давали 3 кг. ржи. Мешок ржи стоил 900 рублей. Карточную систему отменили в 1947 г, но денег за работу не платили до 1956 г..


(записано 8 ноября 2009 года)




С 1948 по 1952 г. (4 года) служил Виктор Филиппович в армии, в ЦУКАС. До армии успел жениться. Расписались в феврале 1948 г. Свадьба была - человек 10 присутствовали. На тарелочку молодым положили один рубль. С него и жить начали.

Сергеевы
Супруги Сергеевы: 62 года вместе

И прожили, как в сказке: долго и счастливо,... и умерли почти в один день...

Памятная доска
Глава Администрации Сафоновского района открывает памятную доску
Мемориальная доска
Памятная доска на СДК в Алфёрове

Судьбы Азаровка Азарово Александровское Алфёрово Алфёрово станция Мал.Алфёрово Афанасово Белый Берег Бекасово Берёзки Бессоново Богородицкое Боровщина Воровая Высоцкое Гвоздяково Голочёлово Горлово Городище Гридино Дача Петровская Дубки Дымское Евдокимово Енино Енная земля Ершино Жуково Заленино Зимница Изборово Изденежка Издешково Изъялово Казулино Комово Кононово Костерешково Костра Куракино Ладыгино Ларино Лещаки Лопатино Лукино Лукьяново Марьино Морозово Мосолово Негошево Никитинка (Болдино) Никитинка (Городище) Николо-Погорелое Никулино Панасье Перстёнки Реброво Рыхлово Плешково Починок Рагозинка (Шершаковка) Сакулино Саньково Семлёво Семлёво (старое) Сеньково Сережань Скрипенка Старое Село Сумароково Телятково Третьяково Уварово Ульяново Урюпино Усадище Федяево Халустово Холм Холманка Чёрное Щелканово Яковлево (Каменка) Якушкино Наша часовня

www.alferovo.ru в социальных сетях