Мелкомасштабная история
КРУПНЫМ ПЛАНОМ

Хроника боевых действий
11-го кавалерийского корпуса
в январе-апреле 1942

Материал впервые был опубликован в №6 и №7 журнала «Край Смоленский» за 2016 год. Приведённый здесь вариант очерка о действиях 11-го кавкорпуса полковника Соколова в январе-апреле 1942-го года содержит расширенные сведения по сравнению с тем вариантом, который был опубликован в журнале. В частности, добавлены дневники политрука корпусного ветлазарета 24-й КД Андрея Высотина, фотоматериалы и карты.

СОДЕРЖАНИЕ

Часть 1.

• Оглушающая тишина
• Бестолковая память

Часть 2. (5 января - 9 февраля 1942 г.)

• «Разгромить во чтобы то ни стало»
• Начало «невозможных ситуаций»
• Бои за Якушкино
• На «местных ресурсах»
• «Не допуская отхода противника на запад…»
• Сдача деревень Леонтьево и Изъялово

Часть 3. (10 февраля - 19 марта 1942 г.)

• В ожидании подхода Белова
• Неудачная попытка соединения с частями Белова
• Записка из прошлого – отметка 135-й километр
• С немецкой стороны
• Продолжение противостояния
• Затишье перед бурей
• Борьба с контрреволюционными элементами

Часть 4. (после 23 марта 1942 года)

• Последняя попытка
• Восстановление немцами статуса-кво
• Без божьей помощи
• Не ставшие героями
• Операция «Зейдлиц»
• Такие разные судьбы

Часть 3. (10 февраля - 19 марта 1942 г.)

В ожидании подхода Белова

На 12 февраля 24-я КД с 201-м КП, отрядами 206-го и 211-го КП, минбатареей 135-го КП 82-й КД упорно обороняла рубеж: Никулино, Трофимово, Ульяново, отм. 203,5, Кулешово, не допуская распространения противника на восток и от Изъялово, Леонтьево, Хожаево на север.

Положение частей 2-й ГМСД было следующее:

Юфаново (восточное) оборонял 20-й ОРБ (винтовок – 43, автоматов – 17, РПД – 1, миномётов – 2).

2-й МСП оборонял:

Магодино (винтовок – 5, автоматов – 4, РПД – 1),

Березники (винтовок – 7, автоматов – 2, РПД – 2),

Козулино (винтовок – 40, автоматов – 6, РПД – 4),

Артёмово (винтовок – 62, станковых пулемётов – 2, РПД – 1, автоматов – 14, миномётов – 2, ПТР – 2),

Мишино (винтовок – 64, станковых пулемётов – 2, автоматов – 18, РПД – 2, миномётов – 2),

Иваново (винтовок – 5, автоматов – 4, РПД – 1, станковых пулемётов – 1, ПТО – 2).

120-й МСП держал оборону в Иваново группой бывших военнопленных в 14 человек с одним станковым пулемётом,

Костино (12 человек, РПД – 1, автоматов – 6, ПТО – 1),

Киево (7 винтовок, 4 автомата, 1 станковый пулемёт, 1 – ПТР, 1 – ПТО),

Лысово (44 человека и группа партизан 14 человек, винтовок – 36, 3 станковых пулемёта, ПТО – 1, ПТР – 1, миномётов – 2).

99-й инженерный батальон и 41-й ОБС находились в Красиково и имели в своём составе 26 человек [71]. При этом на 13 февраля у артиллеристов отсутствовали 76 мм артвыстрелы 38 г., совершенно отсутствовали патроны к автоматам, 107 мм и 120 мм мины. Не было патронов к ПТР и гранат РГД-41 [72].

Теперь задача заключалась в том, чтобы выиграть время до подхода частей Белова и продолжать удерживать автостраду Москва–Минск [73]. Ещё 10 февраля за трассой в южном направлении была слышна артиллерийская и пулемётная стрельба, а 12 февраля наша авиация бомбила Семлёво и Починок. Кавалеристы знали, что части парашютного десанта вели бой, имея задачу соединиться с кавкорпусом. Отдельные отряды авиадесанта действовали в районе Гридино, Берёзки, Алфёрово. 9 февраля в штаб 2-й ГМСД прибыла разведка генерал-майора Белова и сообщила, что его войска вышли на рубеж Батищево, Пастиха, Пайдино [74].

2-я ГМСД для связи с генерал-майором Беловым выслала свою разведку, которая в ночь на 10 февраля была проведена через автостраду и отправилась на поиски частей корпуса Белова. В журнале боевых действий дивизии было зафиксировано:

Из продовольствия были только хлеб и мясо, совсем не было соли и махорки, и достать их было негде.

12 февраля (в четверг) командир 11-го кавкорпуса полковник Соколов, отчитываясь о достигнутых результатах, писал боевое донесение №16 штабу Калининского фронта:

13 февраля погода была пасмурная, снег и сильные метели. Дороги занесло, продвижение было затруднительно. Полки дивизии получили пополнение из числа мобилизованных военнообязанных на занимаемой территории, бывших военнопленных и юношей 1925 г.р. По мобилизации работала группа политрука Захарова. Пополнение поступало без оружия, в ветхом домашнем обмундировании. Поэтому хозяйственникам и начальникам артснабжения полков и дивизии приходилось много работать по добыванию оружия, боеприпасов и обмундирования из местных ресурсов. Передышка между боями использовалась для обучения пополнения основным элементарным правилам военного дела, знания закреплялись в бою [78]. Боеприпасы по-прежнему не поступали, арт.снабжение дивизий по некоторым видам боеприпасов шло за счёт артиллерийских складов, оставленных Красной Армией при октябрьском отступлении, и население оказывало большую помощь в отыскании этих складов [79]. В лесу и в населённых пунктах было найдено 10 станковых пулемётов и 2 РП [80].

Продукты у местного населения иссякли, а цель операции достигнута не была, части под командованием Белова ещё не вышли к железной дороге Москва–Брест. Для связи с ними и разведки обстановки была направлена группа младшего лейтенанта Захаренко. 14 февраля командиром 97-го КП 18-й КД капитаном Горобцом был подписан наградной лист о представлении младшего лейтенанта Захаренко к награждению орденом Ленина. Командир сабельного взвода младший лейтенант Иван Парфилович Захаренко (1917 г.р.), красноармейцы Е.В. Фадин, Х. Хусаинов и В.А. Ружитский получили задание перейти линию фронта, связаться с нашими частями, действующими на южной стороне магистрали Москва–Минск, «что представлялось сделать при великих трудностях». Группа во главе с младшим лейтенантом Захаренко перешла линию фронта и связалась с частями Белова. Выполнив задание командования, группа доставила ценные сведения для разработки плана быстрейшего уничтожения немецких войск [81]. Вышестоящим командованием было утверждено награждение Захаренко орденом Красного Знамени. Переходившие вместе с ним через автостраду красноармейцы Елизар Васильевич Фадин, Хусаин Хусаинов и Василий Антонович Ружитский также получили награды. Все трое были награждены орденами Красной Звезды. Фадин и Ружитский вскоре погибли: Ружитский – 10 марта у деревни Лысово, а Фадин – 20 марта под деревней Ульяново.

15 февраля, в воскресенье, противнику удалось отбросить части 2-й гвардейской мотострелковой дивизии от автострады на участке Якушкино [82]. В ночь на 17 февраля Минская автострада была вновь перехвачена на участке Плетушово, Пролетарский, и был взорван мост юго-восточнее Чепчугово (10 км западнее Вязьмы) [83].

18 февраля части 1-го гвардейского кавалерийского корпуса и 8-й воздушно-десантной бригады начали наступление в тылу врага западнее Вязьмы с целью перерезать железнодорожную магистраль Вязьма–Смоленск и соединиться с 11-м кавалерийским корпусом.

К 19 февраля 11-й кавалерийский корпус, прочно удерживая район Макарово, Никулино, Осташково, Ульяново, Юфаново (восточное), Артемово, Чёрное, Мишино, готовился к соединению с группой генерал-лейтенанта П.А. Белова в районе ст. Семлево. Противник, пополнившись свежими частями 208-й пехотной дивизии, прибывшей из Франции, продолжал непрерывно контратаковывать части корпуса в районе Чёрное, Чепчугово [84]. Части корпуса вели активную разведку боем в направлении Голочёлово, Юфаново, Чёрное, Чепчугово [85]. Населённые пункты Шубино, Юфаново (западное), Голочёлово, Куликово, Изъялово, Леонтьево, Сережань, Желудково, Якушкино были заняты немцами.

Ко второй половине февраля немцы перестали вести наступление на север от автострады Москва–Минск, потеряв всякую надежду отбросить части кавалерийского корпуса подальше от автострады. В свою очередь и кавкорпус не имел ни одного опорного пункта, расположенного непосредственно на трассе. Удавалось лишь препятствовать движению автотранспорта и обозов противника артиллерийским и миномётным огнём.

Немцы начали хитрить: они стали пропускать колонны автомашин при плохой видимости и с большой скоростью. Так, 14 февраля, на рассвете, в течение 15-20 минут по автостраде со скоростью в 40-45 км/ч проскочило 120 автомашин, прежде чем артиллеристы 2-й ГМСД сумели подготовить данные и системы к стрельбе [86].

Разведчикам, излазившим весь район перед фронтом 2-й ГМСД, удалось установить силы противника. Общая численность противника равнялась пехотному полку, поддержанному 10-12 танками и 3-мя батареями артиллерии [87].

Из занятого противником Хожаева удалось ночью выманить и захватить в плен немца. Группа, посланная за «языком», обнаружила и перерезала телефонный кабель противника. Для ликвидации обрыва из Хожаева вышли два немца, которые были обстреляны при подходе к месту обрыва кабеля. Одному удалось скрыться в темноте, а другой упал на снег и притворился убитым. Так был захвачен Пауль Геббель, который оказался ефрейтором 3-го батальона 309-го пехотного полка, только недавно переброшенного сюда из северной Франции [88].

Местные ресурсы иссякали, вопросы с продовольствием становились всё затруднительней. 17 февраля авиация смогла сбросить только небольшое количество боеприпасов и никаких продуктов, несмотря на многие обещания [89]. Ночью морозы доходили до 30 градусов, дороги были занесены снегом.

Неудачная попытка соединения с частями Белова

Приближалась 23-я годовщина Рабоче-Крестьянской Красной Армии и Военно-Морского флота – 23 февраля. По этому поводу командиром 2-й ГМСД был подписан праздничный приказ о представлении отличившихся в боях к правительственным наградам. Были объявлены списки награждённых ценными подарками, деньгами и получивших благодарность. Соблазн выполнить чрезвычайно трудную задачу к этой торжественной дате у командования был велик, поэтому частям 11-го кавалерийского корпуса предстояло особенно ожесточенно биться, чтобы «во что бы то ни стало» взять автостраду. Наступил кульминационный момент всей операции.

Приказом штаба корпуса от 20 февраля 1942 г. 2-й ГМСД была поставлена задача ударом через Плетушово овладеть деревнями Гридино, Семёновская, Таратоново и в дальнейшем наступать на Реброво. 24-я КД должна была оборонять рубеж Никулино, Ульяново, Осташково, Трофимово, отм. 203.5, Кулешово с задачей не допустить прорыва противника в северном и северо-восточном направлении. Также оборона Юфанова (восточного), которую ранее держал 143-й танковый полк, входивший в 2-ю ГМСД, возлагалась в эти дни на 24-ю КД. Части этой дивизии должны были быть готовы к действиям в направлении отм. 238.7, Куликово, Высоцкое, Яковлево, чтобы перехватить там железную дорогу и разрушить её, не допуская движения поездов [90]. В ночь с 20 на 21 февраля в 24-ю КД в качестве пополнения прибыло два партизанских отряда в количестве 270 человек. С пополнением прибыло 33 лошади с санями [91].

21 февраля в 4.00 зам. командира 2-ой МСД по артиллерии майор Нежданов подписал боевой приказ №11, который уточнял задачи для частей 2-ой ГМСД. По сравнению с боевым распоряжением №17 Штадива 2-ой ГМСД, подписанным полковником Чанчибадзе 3 февраля 1942 года, он реальнее отражал положение дел. В нём не утверждалось, что противник имеет целью отступить с востока на запад, а признавалось, что удара от немцев следует ждать с запада на восток, с востока на запад и с юга на север:

Под прикрытием темноты 22 февраля бойцы 2-го МСП и авиадесантной роты, пробиваясь в глубоком снегу, повели наступление на Плетушово из Березняков. Немцы встретили их сильным пулемётным огнём из Плетушово, Азарово и Якушкино, артиллерийским и миномётным огнём из Сережани, Якушкино и Чёрного и огнём танка, стоявшего возле Якушкино. Одновременно начал наступление 120-й МСП в направлении Азарово, Таратоново с рубежа в Козулино [92].

Все последующие дни немцы упорно сопротивлялись, препятствуя наступлению частей 11-го кавалерийского корпуса. Боевые порядки корпуса подвергались беспрерывному обстрелу из орудий и миномётов, интенсивной бомбёжке с воздуха.

Соседние дивизии знали, что 2-я ГМСД полковника Чанчибадзе ведёт бой за овладение Плетушово и Азарово, но не имеет успеха [93]. Командир 24-й кавалерийской дивизии подполковник Гагуа тоже, по всей видимости, принял решение отметить 23-ю годовщину РККА, для чего приказал ночным налётом 3-х отрядов овладеть Хожаево. Выполнение задачи было намечено в ночь с 22 на 23 февраля. Три упорные атаки были отбиты сильным пулемётным огнём противника.

Немцы знали, что 23 февраля – важный день для Красной Армии, поэтому также подготовились к этой дате. В ночь с 22 на 23 февраля самолёт противника сбросил на посадочную площадку штаба корпуса вместо ожидаемых продуктов 3 партии мин. Затем, не причинив потерь, улетел в вяземском направлении. В течение 23 февраля над трассой непрерывно курсировали немецкие транспортные самолёты [94].

В это время группа Белова силами полка из состава 2-й гвардейской и 41-й кавалерийских дивизий вышла к Бекасово (4 км западнее ст. Семлёво) для совместного с 8-й воздушно-десантной бригадой удара по железной дороге и её захвата [95]. По всей видимости, связь между 11-м кавкорпусом и передовыми частями группы Белова была хорошо налажена (по утверждению немецкой стороны они установили радиосвязь), потому что боевое распоряжение № 28 Штадива 2-ой ГМСД, написанное в 1.00 22 февраля, содержало следующую точную информацию:

22 февраля штаб 41-й КД и её командир полковник Михаил Иосифович Глинский находились в деревне Берёзки. В этот день командиром 1-го гвардейского кавкорпуса генерал-лейтенантом Беловым был подписан наградной лист о представлении командира 41-й Отдельной кавалерийской дивизии полковника Глинского к ордену Красной Звезды за то, что, участвуя в рейде на Вязьму, дивизия под его командованием успешно наступала в первом эшелоне корпуса и подошла к железной дороге.

Каким образом это происходило, подробно описано в воспоминаниях командира 170-го кавалерийского полка, входившего в состав 41-й Отдельной кавдивизии, майора Иосифа Григорьевича Фактора (1902 г.р.). Его полк вечером 22 февраля получил приказ овладеть внезапным ночным ударом опорным пунктом фашистов – деревней Яковлево на участке железной дороги Вязьма–Смоленск, в двух километрах восточнее железнодорожной станции Алфёрово. Неожиданно напав на Яковлево, полк под командованием майора Фактора очистил деревню от гитлеровцев. Полк имел лишь одного раненого бойца, при этом потери противника составили больше роты солдат и офицеров. Затем конники разобрали у железнодорожной будки севернее Яковлева и у казармы западнее Еськова триста метров железнодорожного пути.

Фактор вспоминал:

Эти данные, приводимые Фактором, вступают в противоречие с журналом боевых действий 24-й КД и 2-й ГМСД и с воспоминаниями местных жителей. При написании воспоминаний Иосиф Григорьевич вряд ли полагал, что документы ЦАМО будут легко доступны широкой публике и станет возможным проверить приводимую им информацию. Во-первых, разведчики, если они действительно выезжали на 20 километров севернее железной дороги от Яковлево в направлении Никулино или Кулешово, не могли не встретить противника. Большие отряды немцев в это время занимали Высоцкое, Куликово, Желудково, Изъялово. Кавалеристы 11-го кавкорпуса держали оборону по рубежу Никулино, Ульяново, Березняки. Во-вторых, называть «приездом конной разведки Красной Армии» очевидные последствия непрерывно идущих с конца января боёв на автостраде в районе Якушкина с применением артиллерии, танков и самолётов очень странно для разведчиков. Если они действительно пересекали автостраду, то не могли не натолкнуться на сожжённые машины и танки, о которых помнят местные жители. Такое расхождение в изложении фактов наталкивает на мысль, что отряды старшего сержанта П. А. Тройницкого и старшего сержанта М.А. Крутого не пересекали, как им было приказано, автостраду Москва–Минск, а «тормознули» в лесу у Еськово или Гридино. Здесь они действительно могли узнать у местных жителей о неизвестно откуда для тех взявшейся конной разведке 11-го кавкорпуса, которая, как следует из журнала боевых действий 24-й КД, могла побывать здесь ночью 26 января, когда 11-й КК только появился здесь, или в ночь с 28 на 29 января, когда было занято Якушкино. И, наконец, в-третьих, в журналах боевых действий 24-й КД и 2-й ГМСД зафиксировано, что они слышали, как идут ожесточённые бои между станциями Семлёво и Алфёрово, где части корпуса Белова перерезали железную дорогу. Частям 11-го кавкорпуса было точно известно местоположение передовой группы Белова. В боевом распоряжении №29 Штадива 2-й ГМСД от 23.02.42 г. зафиксировано:

Следовательно, и полк Фактора должен был видеть и слышать ночью с 21 на 22 февраля сражение, которое вели 2-й МСП с ротой авиадесанта за Плетушово и 120-й МСП за Азарово [96]. Их разделяло всего 6 километров. 22 февраля в 16.00 немцы подожгли Азарово [97]. Зимой темнеет рано, а зарево пожарища видно очень далеко. Что заставило Фактора изложить самый главный момент всей операции с таким количеством неточностей в своих воспоминаниях, остаётся загадкой. Тем более, что всё предыдущее и последующее повествование имеет чёткое документальное подтверждение.

В отличие от Фактора начальник штаба 41-й кавдивизии майор Русс располагал данными разведсводки 1-го гвардейского кавалерийского корпуса о том, что дивизию отделяет от 11-го кавалерийского корпуса Соколова расстояние всего в шесть-семь километров. Ситуация тем временем сильно осложнилась для 41-й кавалерийской дивизии. 22 февраля противник повёл в наступление на деревню Бекасово пехоту, танки и авиацию. Стремясь окружить прорвавшиеся части генерала Белова, немцы бросили против них крупные силы, поддержанные несколькими бронепоездами. У дивизии Глинского не было ни артиллерии, ни миномётов. 23 февраля немцы овладели Беломиром и прорвали оборону корпуса в районе Сакулино. В своих воспоминаниях Фактор пишет, что генерал Белов предоставил полковнику Глинскому самому выбирать направление дальнейшего движения: пробиваться на юг и соединиться с частями своего гвардейского корпуса или идти на север, на соединение с 11-м кавалерийским корпусом полковника Соколова. Фактор утверждает, что Глинский единолично принял решение пробиваться на юг. Он вспоминал:

Таким образом, Иосиф Григорьевич Фактор возложил всю ответственность за принятое решение не пробиваться навстречу 11-му кавкорпусу и, как следствие, неудачу всей грандиозно задуманной Ставкой Верховного Главнокомандования операции на своего начальника – полковника Глинского.

23 февраля, в понедельник, в 24.00 41-я кавалерийская дивизия покинула Берёзки.

С этого момента 11-й кавалерийский корпус остался в одиночестве, но его бойцы ещё продолжали надеяться на помощь частей Белова с юга. Группа 2-й ГМСД, посланная 21 февраля для связи с частями генерал-майора Белова, дошла до рубежа Реброво–Еськово, но, натолкнувшись на образовавшийся фронт, повернула обратно.

Бойцам 2-й ГМСД приходилось продвигаться по открытой местности по колено в снегу, не имея возможности быстро миновать хорошо пристрелянные противником рубежи. 24 февраля 120-й МСП пытался захватить Азарово, ведя огонь из южной опушки леса севернее этой деревни, а 2-му МСП в это же время даже удалось перейти на южную сторону дороги восточнее Плетушово. В 5.30 утра группа автоматчиков 2-го МСП в количестве 23 человек перешла автостраду и ушла в направлении Еськово, Реброво для связи с частями генерал-майора Белова [99], которые только что покинули этот район. Командир взвода 2-й гвардейской мотострелковой дивизии младший лейтенант Пётр Васильевич Никитин (1914 г.р. из города Починок Смоленской области) был убит в бою у деревни Азарово 24 февраля. Сама деревня Азарово так и осталась за немцами. Дальше продвинуться части кавкорпуса не смогли. 25 февраля в боевом распоряжении №31 Штадива 2-ой ГМСД было зафиксировано, что:

В этом же боевом распоряжении была вновь поставлена задача перед 2-м МСП: к рассвету 26 февраля овладеть Плетушово и оседлать автотрассу.

Немцы не ставили перед собой задачи далеко отбросить части кавалерийского корпуса от автострады, а лишь старались обеспечить движение по ней, очень эффективно используя свои силы и сосредотачивая их на опасном для них направлении. Они быстро перебрасывали свои войска по автостраде с одного участка на другой, используя танки и авиацию. У деревни Азарово немцам очень пригодились железобетонные ДОТы, построенные в июле-августе 1941 г. для обороны от них же, немцев, Красной Армией вдоль шоссе и входившие тогда в не пригодившуюся Ржевско-Вяземскую линию обороны. Теперь там находились их огневые точки. Противник встречал наступавших ураганным огнём из блиндажей, построенных на господствующих высотах, из амбразур, проделанных в стенах домов, сараев и чердаков.

Остатки оборонительных сооружений у деревни Азаровка, построенные в июле-августе 1941 и входившие в Ржевско-Вяземскую линию обороны.

На 26 февраля 1942 года противник занимал прежнее положение. Отсутствие желаемого результата вынудило полковника Чанчибадзе издать в этот день боевое распоряжение №32, которое содержало жёсткую оценку действий подчиненных ему частей:

Записка из прошлого – отметка 152-й километр

Приближение годовщины РККА считали своим долгом отметить и командиры других частей, сражавшихся на западном направлении у автострады Москва-Минск. Линия западного фронта находилась в это время у реки Воря (там вела бои 5-я армия и входившая в её состав 144-я стрелковая дивизия), до Москвы было не более 135 километров. Командир 144-й стрелковой дивизии генерал-майор М.А. Пронин направил к Минской автостраде боевую группу из состава 612-го стрелкового полка во главе с батальонным комиссаром И.А. Калиниченко. На рассвете группа перехватила Минскую автостраду у отметки 152-й километр, прикрывшись снежным валом. Когда на автостраде появилась колонна немецких танков, двигавшаяся с большой скоростью, по команде Калиниченко в неё полетели гранаты и бутылки с горючей смесью. Бойцы открыли огонь из 76-мм полковых пушек и противотанковых ружей. Противник открыл ответный огонь, но, потеряв 10 танков, был вынужден откатиться назад. Вскоре по шоссе снова появилась лавина немецких танков. На сей раз они поддерживались ударами вражеской авиации...

Об одном из эпизодов боя этой группы стало известно в 1958 г., когда работник совхоза «Некрасово» Уваровского района обнаружил в заросшем дупле гильзу патрона, а в ней узкую полоску бумаги. На ней было написано:

Бойцы, сражавшиеся за участок Минской автострады между отметками 241 км (Чепчугово) и 261 км (Высоцкое) либо не оставили записок, либо они не были найдены. Но им приходилось также стойко держаться.

С немецкой стороны

Войска находились в глубоком тылу противника уже более месяца, были чрезвычайно утомлены и потрёпаны непрерывными боями, но им было приказано продолжать сражаться. Немецким солдатам тоже приходилось туго, они несли большие потери, удерживая автостраду. О том, что происходило с южной стороны Минской автострады в деревнях, занятых противником – Высоцкое, Азарово, впоследствии рассказали их жители, в то время дети.

Ощущение эйфории, которое было у немецких солдат в октябре 1941 г., бесследно улетучилось и закончилось трауром, объявленным после декабрьского поражения под Москвой. Они поели весь скот в деревнях, и им приходилось ждать, пока привезут продукты питания. Им негде было мыться, заедали вши, из-за большой скученности развелась тьма клопов и блох [101]. К тому же зима 1942 г. была очень холодной, с непроходимыми снежными заносами и лютыми морозами. Когда начались жестокие кровопролитные бои за автостраду, часть немцев, расквартированных в деревенских домах, каждый вечер уходила на передовую линию обороны (их обороны), которая проходила в полукилометре от деревни Высоцкое и у северного края деревни Азарово. Через сутки их шли сменять те, которые до этого отдыхали.

Иван Яковлевич Абрамов из деревни Высоцкое вспоминал [102]:

Убитых во время боёв за Минскую автостраду немцев свозили также в деревни Малое Алфёрово и Азарово. В Малом Алфёрове окоченевшие трупы складировали прямо на дворах у домов, потом увозили к трассе хоронить. Уроженец деревни Азарово Виктор Филиппович Сергеев был очевидцем таких событий:

Немцы всегда хоронили своих убитых самостоятельно, никогда не прибегая к помощи местных жителей и пленных. Для этого у них были специальные похоронные бригады. Но для того, чтобы вывозить тяжело раненных немецких солдат, они использовали пленных. В деревне Азарово в то время оказались окруженцы, в том числе и из Московского ополчения. Одним из них был старшина Илья Герасимович Воеводский, который жил в доме матери Виктора Филипповича Сергеева. У окруженцев не было возможности перейти линию фронта и вступить в ряды 11-го кавкорпуса, так как в деревне всё время стояли немцы, а на трассе шли бои. Воеводский ранее был в составе дивизии народного ополчения, полностью разбитой осенью 1941 г. под Дорогобужем. Выйти из окружения не смог, попал в плен к немцам и в конечном итоге оказался в Азарове с двумя другими красноармейцами, фамилии которых не сохранила народная память. Все трое принимали участие в вывозе раненых немцев с поля боя. В журнале боевых действий 2-й ГМСД документально зафиксировано, как немцы выносили своих раненых:

Воеводский выжил и дождался освобождения территории от оккупации и прихода наших частей уже в марте 1943 года. Все бывшие пленные, находившиеся на оккупированной врагом территории, считались предателями и попадали под следствие органов НКВД. Тогда и выяснилось, что ребята во главе с Воеводским, когда везли раненого немца с поля боя, втыкали ему патефонную иголку в нерв в голову, отчего немец не доживал до отправки в госпиталь. По рассказам местных жителей, приехавшие в Азарово «краснопогонники», проводившие следствие по делу Воеводского, раскопали немецкое кладбище и обнаружили 47 трупов немцев с патефонными иголками.

Продолжение противостояния

С 22 по 26 февраля погибли 124 бойца 2-й ГМСД и 261 был ранен [104]. Для и без того малочисленного состава сражающихся за трассу частей это были большие потери. 26 февраля в дивизию прибыло пополнение мобилизованных в местных районах и бывших военно-пленных в количестве 90 человек [105]. Среди погибших за эти дни в боях за автостраду Москва–Минск были совсем молодые ребята, уроженцы Батуринского района Смоленской области: М.З. Иванов (1924 г.р.), И.М. Москалев (1922 г.р.), И.Г. Панфилов (1924 г.р.), Н.Я. Черненко (1924 г.р.) и Н.Ф. Филатов (1924 г.р.). Молодые смоляне были похоронены в братской могиле в деревне Козулино. Имена некоторых из них можно найти среди перезахороненных на Екатерининское кладбище в Вязьме. Таких ребят, вступивших в ряды кавалерийского корпуса в феврале 1942 г., было много. Они наверняка надеялись, что частям группы Белова и 11-го кавалерийского корпуса Соколова с их помощью удастся соединиться в эти дни. Но, несмотря на все жертвы и героические усилия, достигнуть этого не удалось. Один батальон 8-й воздушно-десантной бригады, прорвавшись через железную дорогу, вел бой в лесу севернее станции Семлёво. Остальные части – 41-я и 57-я кавалерийские дивизии совместно с 8-й воздушно-десантной бригадой, атакованные пехотой и танками противника с фронта и флангов, прорвались в южном направлении и вышли к своим, заняв оборону на фронте Бушуково, Высокое, Станище.

Одного героизма было недостаточно. Успешно воевать без артиллерии, миномётов и боеприпасов против немецких танков, авиации и бронепоездов не получалось. Воюющие части уже в то время сами пытались понять причину своего поражения:

На начало марта части 11-го кавалерийского корпуса удерживали районы: 24-я кавалерийская дивизия – Трофимово, Никулино, Юфаново; 2-я гвардейская мотострелковая – Березняки, Артемово, Казулино, Иваново; 82-я кавалерийская дивизия – Мишино, Лысово, Рожново; 18-я кавалерийская дивизия, прикрывая группировку корпуса с северо-востока, обороняла район Гридино, Богородицкое, Мартюхи [107]. Соседом справа был партизанский отряд, который оборонял район Петрово, Самуйлово, Ручково, Дуброво, Сумароково [108]. 24-я кавалерийская дивизия имела в своём боевом составе на 2 марта 361 винтовку, 23 ПДШ и ПДД, 23 станковых пулемёта, 28 ручных пулемётов, 5 ПТР, 4 пушки 76 мм, 6 миномётов 82 мм, 3 миномёта 107 мм и 2 ПТО [109].

Воюющим частям уже стало понятно, что решить задачу по блокированию автострады такими ничтожными силами невозможно, но командование продолжало её ставить. За период боев с 22 февраля по 7 марта части корпуса уничтожили свыше 1500 солдат и офицеров, 4 танка, 4 орудия, 4 минометные батареи, 28 автомашин и захватили 20 пулеметов, 30 автоматов, 183 винтовки противника [110].

Каждый день подразделения 2-й ГМСД под сплошным градом пуль предпринимали попытки приблизиться к цели и обстреливали машины, двигавшиеся по трассе. Но немцы не допускали 2-й МСП ближе 300 метров к автостраде (он занимал оборону в роще севернее Плетушово), а 120-й МСП удерживался в роще севернее Азарово и у высоты 244,9. Противнику удалось за время боёв вывести из строя расчёты двух противотанковых орудий 120-й МСП. Они погибли вместе с комиссаром батареи старшим политруком Корниловым. Орудия остались на юго-западных скатах высоты 244,9, вытащить их под сильным пулемётным огнём противника не удалось [111].

Несмотря на бои, трасса продолжала функционировать. Например, за 1 марта по трассе прошло на запад 316 грузовых и 12 легковых машин, пролетело 27 транспортных самолётов, а на восток – 245 грузовых и 8 легковых машин, пролетело 42 транспортных самолёта. За этот день 2-й ГМСД удалось подбить лишь 1 грузовую машину и 1 мотоцикл [112].

При этом немцы часто обстреливали из орудий, миномётов и пулемётов расположения частей корпуса, одновременно пытались вклиниться большими и мелкими группами в их оборону. Одну из попыток овладеть опорным пунктом сопротивления 2-й ГМСД – деревней Артёмово, которую обороняли 50 бойцов 143-го танкового полка, – немцы предприняли 2 марта. Артиллерия и миномёты совершали огневые налёты на Артёмово и Иваново, а 5 немецких танков, курсируя по автостраде, обстреливали из пушек и пулемётов боевые порядки 143-го ТП и 120-го МСП. Удалось подбить два немецких танка. Затем немецкая пехота частично на лыжах, частично пешком двинулась из рощи западнее Андросово на Артёмово и в направлении высоты 244,9. Противник был встречен огнём артиллерии, миномётов и пулемётов и вынужден был остановиться. Бой продолжался до 16.00 и изобиловал острыми моментами. Когда у танкистов кончились боеприпасы к пулемётам и винтовкам и осталось всего 3 ручных гранаты, немцы находились уже в 60-80 метрах от их позиций и уже поднялись в атаку. Очень вовремя помогли артиллеристы – они открыли огонь и заставили немцев залечь. В это время были поднесены патроны, и атака немцев захлебнулась. Часть оставшихся в живых немецких солдат откатилась назад, бросая по пути отхода раненых и вооружение. Их потери за этот день составили убитыми не менее 71 человека, из которых 2 офицера. Как стало известно после захвата документов у двух убитых немецких офицеров, приказ на наступление был подписан командиром батальона лейтенантом Эдварсом. В нём говорилось: «Я приказываю ещё раз, чтобы люди и машины держались крепко. Завтрашний день принесёт отдых и освобождение». Командиры 2-й ГМСД, прочитавшие этот документ, шутили над тем, что из всего приказа выполнен только этот пункт: действительно, половина наступавших получила долгожданный «отдых» [113].

Также немцы предпринимали попытки пробить оборону и у соседа справа – 24-й КД. 5 марта была замечена перегруппировка противника и накопление его сил до роты с целью атаки на Юфаново (восточное). Вскоре немцы повели наступление на Юфаново с трёх сторон. Несмотря на ураганный огонь артиллерии и миномётов, разбивший в щепки большую часть построек в деревне, бойцы и командиры 56-го КП сдержали атаки превосходящих сил противника и отбросили его. Героически вели себя в бою политрук Дудко и помощник начальника штаба лейтенант Толкач.

Потеряв надежду пробить брешь в обороне 2-й ГМСД, немцы 8 марта повели наступление на Костюково и Лысово, которое оборонялось войсками 82-й КД. К 12.00 у кавалеристов создалось тяжёлое положение, они запросили помощи у 2-ой ГМСД. На помощь им была выслана группа из 143 ТП в 20 человек. К 20.00 с помощью этой группы удалось очистить от противника Костюковку. Тем не менее, факт отступления 97-го кавалерийского полка от Лысово стал поводом для вмешательства военной прокуратуры, так как никто не имел права оставлять позиции без приказа. К этому времени участились случаи дезертирства. 2 марта несколько человек дезертировали из 2-ой ГМСД у деревни Плетушово. 10 марта вновь 2 человека самовольно покинули боевые позиции у этой деревни. Поэтому приказы командования становились всё строже. Боевое распоряжение №35 Штадива 2-ой ГМСД от 10 марта 1942 года, подписанное полковником Чанчибадзе, гласило:

Только по документам ОБД «Мемориал» удалось установить 48 погибших бойцов 97-го кавалерийского полка 18-й КД у деревни Лысово [114].

Следующая крупная атака на Артёмово была предпринята 10 марта. На сей раз отражать яростные атаки втрое превосходящего противника выпало на долю 1-го батальона 2-го МСП, который насчитывал всего 45 человек [115]. Бой носил ожесточённый характер и переходил в рукопашные схватки. Атака немцев поддерживалась огнём артиллерии и миномётов. Чтобы восполнить нехватку огневых средств и создать у противника впечатление о значительных силах, бойцы 2-го МСП применяли тактику частой смены огневых позиций. 11 марта противник даже предпринял попытку наступления в течение ночи, что было редким явлением для немцев – они обычно наступали днём. Все попытки отбросить части 11-го кавалерийского корпуса на север от автострады окончились провалом.

Затишье перед бурей

С 11 марта испортилась погода, началась сильная метель, ветер, снегопад, траншеи и окопы ежедневно заносило снегом. Дороги тоже засыпало снегом, передвижение по ним стало затруднительным [116], грузовой транспорт приходил с опозданием.

Стали прибывать обозы с продуктами из глубокого тыла – в 80 километрах севернее расположения дивизии. Кавалерийский корпус прикрепили к базе снабжения 39-й армии, со складов которой отпускалось 50% потребных продуктов, а 50% необходимо было обеспечивать за счёт местных ресурсов. К концу марта на базах снабжения продуктов было достаточно, но доставка их была сильно затруднительна. Подводы, которые ездили за продовольствием, тратили на поездку по 10-12 суток, дороги были сильно занесены, лошади слабые, имелся большой недостаток фуража. Основная масса продуктов по-прежнему заготавливалась из местных ресурсов: картофель, мясо, хлеб. Бойцы получали питание 3 раза в сутки. Утром и вечером суп картофельный с мясом, в обед хлеб и мясо. На каждого бойца в сутки отпускалось 600 г хлеба, 350 г мяса и 600 г картофеля [117]. К концу марта особенно тяжело стало добывать корма для лошадей. Район на десятки километров вокруг не имел сена. В своё время немцы выкачали из него почти весь фураж, и теперешнее пребывание в этом районе частей Красной Армии усугубило положение. Ездовым приходилось ездить за 40-50 километров для того, чтобы достать сена.

В затишье между боями велись работы по оборудованию и укреплению населённых пунктов с целью превращения их в узлы сопротивления. Противник также продолжал укреплять линию обороны перед частями кавалерийского корпуса, возведя дерево-снеговые укрепления, отрыв окопы и ходы сообщения в рост человека в снегу на участках Юфаново (западное), западная окраина Голочёлова, высота 238,7, Изъялово, Леонтьево, Сережань, Хожаево. В траншеях были расставлены сторожевые посты и огневые точки. Мелкими группами немцы передвигались по этим траншеям от одного населённого пункта к другому. Огневые точки также были укреплены в сараях, внутри которых были отрыты окопы.

Подразделения немцев не раз пополнялись, происходила смена частей на передовой. При изучении документов, взятых у убитых немецких солдат и офицеров, было установлено, что против частей 11-го кавалерийского корпуса действовали, в частности, подразделения 309-го, 574-го, 418-го, 404-го, 503-го, 241-го пехотных полков, а также 90-го артиллерийского полка [118]. По участкам обороны 11-го КК вёлся регулярный методичный миномётный обстрел и артогонь, боевая авиация противника днём летала над расположением частей, сбрасывала на деревни мины. Во время одного из артобстрелов чуть не погиб автор дневниковых записей Андрей Высотин. 12 марта он записал:

Командующий войсками Калининского фронта генерал-полковник Конев 13 марта, в пятницу, подписал наградной лист о представлении к награждению орденом Красного Знамени командира 18-й кавдивизии генерал-майора Иванова.

В этот же день Коневым был подписан приказ о награждении командира 24-й кавдивизии подполковника Василия Георгиевича Гагуа орденом Красного Знамени. Дивизия Гагуа обеспечивала фланги корпуса, действующего в глубоком тылу немцев, и в течение 20 дней вела бои с превосходящим в 5-6 раз по численности и по вооружению противником в районе деревень Якушкино, Леонтьево, Ульяново [119].

После 15 марта погода прояснилась, днём таял снег, а ночью мороз был до –25°C. Противник особой активности не проявлял. Над трассой курсировали немецкие транспортные самолёты, а по трассе проходили колонны автотранспорта под охраной танков.

За период времени с 14 марта по 23 марта существенных изменений в положении корпуса не произошло, он продолжал удерживать прежние рубежи. В ночь на 18 марта два отряда 56-го КП произвели ночной налёт на Хожаево, но после 2-часового ночного боя на окраинах Хожаево отошли на исходное. Сосед слева – 2-я ГМСД произвела налёт на Якушкино и Сережань. После перестрелки отошли на прежний рубеж обороны [120].

Подразделения корпуса вели разведку с целью выяснения сил и состава противника в направлении Юфаново (западное), западная окраина Енино, Голочёлово, Сережань. В разведку часто посылались местные ребята, ставшие бойцами 11-го кавалерийского корпуса. Обмундирование им не выдавалось, они воевали во всём своём.

Происходило укомплектование полков пополнением мобилизованных в прилежащих районах. Например, за 16 и 17 марта в 24-ю КД прибыло пополнение из Сафоновского района 120 человек [121]. 2-я ГМСД получила 15 марта пополнение из бывших военнопленных и мобилизованных в местных районах в количестве 71 человека и 16 марта в количестве 100 человек [122].

Оружие и боеприпасы разыскивались на территории Холм-Жирковского, Издешковского и Сафоновского районов [123]. Части корпуса предполагали, что придётся продолжать боевые действия в этом районе и во время весенней распутицы, поэтому предпринимали меры для создания запасов боеприпасов и продовольствия на месте. В лесах из-под снега откапывали повозки и автомашины, оставленные частями Красной Армии при октябрьском отходе, и ремонтировали их, готовясь к весне.

Обмундирование не поступало совсем. Части искали выход из положения, разыскивая спрятанное в лесах имущество. Местное население оказывало большую помощь в деле отыскания этих складов. Несколько человек партизан (в группе Куропаткина в составе 2-й ГМСД) надели немецкие выстиранные и выглаженные мундиры [124].

19 марта 1942 года полковник Соколов отправил в штаб Калининского фронта справку-доклад об обеспеченности корпуса, где было указано, что подвоз санным путём и автотранспортом от баз, оторванных от воюющих частей корпуса на 90 километров, не обеспечивает нужды корпуса продфуражом и боеприпасами. Среди нужд корпуса были указаны:

Соколов просил ускорить отпуск и заброску обмундирования прибывшего пополнения, забросить ковочный материал – подковы, шипы, гвозди. По всей видимости, корпусу так и не удалось получить бензин для двух танков КВ в дивизии полковника Чанчибадзе. 143-й танковый полк продолжил воевать без танков.

Борьба с контрреволюционными элементами

Следователь Особого отдела НКВД 11-го кавкорпуса младший лейтенант Поддубный в тылу немецко-фашистских войск даром времени не терял. Он с января вёл беспощадную борьбу с контрреволюционными элементами. За это время им было проведено 61 следственное дело, он привлёк у уголовной ответственности 78 человек государственных преступников, разоблачил шпионов – 9 человек, изменников родины – 17 человек, дезертиров – 18 человек, бандитов – 5, пособников немецко-фашистским властям – 9 (среди них, надо полагать, был почтенного возраста выбранный народом староста Изъялова Николай Николаевич Козлов, а также старосты соседних деревень) и других преступников – 20 человек [125]. Поддубный был представлен к награде – ордену Красный Звезды. Наградной лист подписал начальник ОО НКВД старший лейтенант госбезопасности Кипервас. Утверждено же было награждение медалью «За боевые заслуги».

Из документов явственно видно, что к концу марта личный состав войск, сражавшийся за автостраду, был предельно измотан бесплодными попытками взять её под контроль. Моральный дух бойцов, несмотря на все усилия политработников и органов НКВД, стал падать. В журнале боевых действий 24-й КД уже 26 февраля было отмечено, что молодое пополнение, полученное по мобилизации, в основном неустойчиво, активности в наступлении нет. Имелись случаи дезертирства. В 18-м кавалерийском полку только за одну ночь 26 февраля сбежало 8 человек [126]. Вряд ли случайным является совпадение дат зафиксированных случаев дезертирства и известия об отходе частей группы Белова на юг. Ни доблесть, ни отвага, ни самопожертвование не могли заменить отсутствие боеприпасов, продуктов и ожидаемого подкрепления корпуса Белова с юга. Тех, кого подозревали в дезертирстве, расстреливали на месте. Остальные продолжили упорно безрезультатно атаковать трассу.

---

Примечания:

[71] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 18.

[72] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 20.

[73] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 70.

[74] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 17.

[75] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 18.

[76] Черново теперь имеет название Чёрное.

[77] Имеется в виду город Амьен, расположенный на севере Франции.

[78] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 71-72.

[79] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 20.

[80] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 73

[81] ЦАМО. Ф. 33. Оп. 682524. Ед. хр. 167. № записи в базе данных: 6029644.

[82] ЦАМО. Ф. 213. Оп. 2002. Ед. хр. 343. Л. 36.

[83] ЦАМО. Ф. 213. Оп. 2002. Ед. хр. 343. Л. 36 об. – 39 об., 41об.

[84] ЦАМО. Ф. 213. Оп. 2002. Ед. хр. 343. Л. 45-47.

[85] ЦАМО. Ф. 213. Оп. 2002. Ед. хр. 343. Л. 47-49 об., 96.

[86] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 22.

[87] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 24.

[88] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 23.

[89] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 75.

[90] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 77.

[91] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 77.

[92] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 29.

[93] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 78.

[94] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 79.

[95] ЦАМО. Ф. 208. Оп. 2511. Ед. хр. 1429. Л. 344-346.

[96] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 29; лист 28 с записями от 22.02.1942 г. в Журнале боевых действий 2-й ГМСД по неизвестным причинам отсутствует.

[97]ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 29.

[98] Фактор И.Г. Воспоминания о боях 1-го гвардейского кавалерийского корпуса в тылу врага // http://www.ugra.alexandrovi.ru/kraev/vov/Faktor_IG_Vospominanya.doc

[99] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 32.

[100] Московская битва в хронике фактов и событий. - — М.: Воениздат, 2004.

[101] Абрамов, Иван. Как это было. 3-е изд. Смоленск, 2010. С. 48.

[102] Абрамов, Иван. Как это было. 3-е изд. Смоленск, 2010. С. 49-50.

[103] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 17.

[104] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 34.

[105] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 34.

[106] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 35.

[107] ЦАМО. Ф. 213. Оп. 2002. Ед. хр. 350. Л. 22-25.

[108] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 88.

[109] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 83.

[110] ЦАМО. Ф. 213. Оп. 2002. Ед. хр. 350. Л. 31-34.

[111] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 36.

[112] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 37.

[113] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 37-39.

[114] В ОБД “Мемориал” ошибочно указано, что деревня Лысово, где погибли бойцы 97-го КП в марте 1942-го года, находится в Тёмкинском районе.

[115] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 45.

[116] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 88.

[117] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 93.

[118] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 47.

[119] ЦАМО. Ф. 33. Оп. 682524. Ед.хр. 9. № записи в базе данных – 12063426.

[120] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 91.

[121] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 91.

[122] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 48.

[123] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 89-90.

[124] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 46.

[125] ЦАМО. Ф. 33. Оп. 682524. Ед. хр. 218. № записи в базе данных – 10053699.

[126] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 81.