Воспоминания
Самсоновой Анастасии Константиновны
(1934 г.р.)

О деревне Халустово

До войны вокруг Алфёрова находилось много деревень - больших и маленьких, названия которых абсолютно ничего не говорят в наше время жителям Алфёрова. Халустово (или Фаустово) - одна из таких деревень. Находилась она между Издешково и Митино на реке Гостюша. Анастасия Константиновна Самсонова рассказала и о деревне Халустово, и о совхозе "Алфёровский", в котором работала ветврачом с самого первого дня его создания.

Деревня Халустово

"Деревня наша называлась Халустово (Фаустово). Деревенька была маленькая – всего 10 домов. Находилась она недалеко от станции Митино. Этой деревни теперь нет. Ближайшая церковь была в Негошево - на том месте, где потом больницу построили.

Родители были крестьяне. Мама было родом из деревни Попово, а отец из деревни Фаустово. Всего у них было 13 детей, но выжило только четверо. Самой старшей была сестра Фруза (Ефросинья Константиновна), которая родилась в 1918 г.. Родители наши рано умерли. Отец умер до войны, а мать наша умерла в 1943 году. После смерти родителей старшая сестра воспитывала нас - своих младших сестёр и брата. Всех троих она вырастила, выучила, у всех высшее образование. Двое стали учителями, а я – ветврачом.

Младшая школа, 4 класса, была в Ивановском – 2 километра от нашей деревни. Потом ходили в школу в Издешково. До революции в Ивановском было барское поместье с барским домом. В этом доме и разместилась младшая школа. При барском доме был очень хороший фруктовый сад. Место было очень хорошее – барское. И мельница там была. Очень красивое место было. Сейчас уж нет ничего.

Как война началась, я не помню. Деревня наша была маленькая, и немцев у нас почти и не было. Мужчин всех на войну забрали, одни женщины и дети только в деревне были. Немцы стояли на станции Митино. К нам они только проходом – когда наступали и когда отступали, зашли. Я войну не видела. У нас было очень спокойно, хорошо, тихо. Никто никого не предавал, полицаев у нас не было.

Линия фронта проходила недалеко от нашей деревни. Бои вокруг были. Рядом была деревня Болдырёво – вот там бой шёл, немцы бронепоезд пригоняли в 1942 году, когда армия Белова прорвалась в немецкий тыл. Мы в то время сидели в окопах. В огородах накопали окопов, там и сидели.

Но деревню нашу немцы всё же сожгли, как и многие другие деревни. Это я смутно помню. И барский дом на Ивановском, где школа была, тоже сожгли. Когда немцы отступали, приехал отряд карателей. Нас выгнали из домов. Мы только успели кое-что в сумочки взять, и зажгли наши дома. Потом мы стали строить землянки.

«Сама удивляюсь, как выжили?»

Перед приходом немца колхозных коров угнали до Тулы. Тётка, что коров угоняла, пришла за один день до прихода немцев. Потом, когда война закончилась, в колхоз скот пригнали из Германии. Но те коровы были туберкулёзные, да и в нашем климате они не выживали, дохли.

Сестра после войны работала в колхозе имени Сталина, а мы ей помогали. Наш колхоз объединял три маленьких деревни: Фаустово, Ивановское и Шемяково. Летом работали на сенокосе. Лён руками дёргали. Делили лён дольками, и каждый должен был свою дольку обработать. И пололи руками, и выбирали лён руками. Комбайнов раньше не было. Потом наш колхоз слили с колхозом имени Урицкого. В колхозе ничего не давали. Хлеба не на что было покупать. Огород кормил, питались картошкой и овощами. Сажали много луку, чесноку, потом продавали на рынке. Выжили. Сама удивляюсь, как выжили?

Держали уток. Река Гостюша у нас протекала. Весной уток метили и запускали. Их не кормили, они сами питались. А по осени их ловили.

После войны завели коз, две козы было. Потом продали коз и завели свиней. А потом купили корову. Сестра моя держала корову. Она выпаивала телёнка. Поила она его одним молоком. Телёнок был очень хороший – как будто сбит из теста. Этого телёнка она отдавала колхозу только для того, чтобы ей дали луг покосить, чтобы было чем корову кормить. Она сама косила, сама сушила. А телёнка сдавала только для того, чтобы ей покос отмерили. Никаких денег ей не давали. Телёнка она сдавала задаром. Из деревни Ивановской носили в Издешково молоко на коромысле только для того, чтобы взять там сыворотку. Этой сывороткой кормили свиней. Зимой конский кал замешивали с мякиной, запаривали.

Сестра Фруза ещё на торфболоте работала, но это потом не вошло в её пенсионный стаж. А за работу в колхозе пенсию назначали очень маленькую.

Издешковская школа

Издешково во время войны было полностью разрушено, ничего не осталось. Райисполком построили деревянненький. Находился он там, где сейчас детский садик. В школу зимой ходили в Издешково по железной дороге. Ходили большой компанией, много детей из нашей деревни учились в Издешково. Учеников после войны было очень много – больше тысячи. Учились в две смены. Классы были: «А», «Б», «В» и «Г»! В классах было по 30 человек. Здание было деревянное, приспособленное. Сначала было две школы в Издешкове. Ещё одна школа была на Чкаловской. Я и там училась.

Витебск

Я закончила Издешковскую школу в 1953 году. После школы поступала в Смоленский медицинский институт, но по конкурсу не прошла. Дома я сидеть не хотела, хотелось учиться. С этими же баллами и оценками я поступила в Витебский сельскохозяйственный институт, стала учиться на ветврача. Когда я приехала учиться, город был уже восстановлен после войны. В Витебске очень хорошо было с продуктами, а здесь ничего не было. В сельскохозяйственных вузах платили большую стипендию. Я себя сама и одевала, и питала, и посылки домой отправляла.

Совхоз «Алфёровский»

После окончания института я работала в Какушкино. 20 февраля 1960 года организовали совхоз «Алфёровский», и меня направили работать в Алфёрово ветврачом. В 60-м году я забрала в Алфёрово свою сестру Фрузу из Фаустово. Там уже никого не осталось.

Птицеферму (птицетрест) организовали в 1968 г.

Первым директором совхоза «Алфёровский» был Марченков Александр Алексеевич. Его сменил Ламбоцкий Валентин Игнатьевич. А потом было так: Филимонов, Курочкин, Ламбоцкий (молодой) и опять Филимонов. И Сережань, и Высоцкое, и Третьяково, и Бессоново, и Куракино, и Енино, и Малое Алфёрово, и все-все-все деревни вокруг – всё это объединили в один совхоз «Алфёровский». Совхоз был очень большой.

Я считаю, что Сережань не надо было присоединять к совхозу. Они вечно тянули нас назад. Там корма не заготавливались, скот там всегда был плохой. Третьяково всегда кормило Сережань и давало им корма. Сережанский народ был такой – всё для себя. У них всегда у каждого было своё личное крепкое хозяйство. А в совхоз они всегда ходили без желания работать. Но вопросы объединения решались тогда централизованно в районе. Третьяковский народ был очень даже работящий, хорошо работал. И кормов они всегда много заготавливали, и работали они очень хорошо. И Бессоновский народ был очень добросовестным. А вот сережанские тянули назад совхоз «Алфёровский».

После 1990 года (примерно году в 1992-м) совхоз преобразовался в ТОО «Алфёровское», но просуществовало оно не долго. Сейчас всё бурьяном заросло, птицефермы нет, скота нет, ничего не пашут и не сеют.

После войны восстановили всё очень быстро – и города, и деревни. Дисциплина была очень жёсткая, люди боялись. А сейчас наоборот - всё развалили. Теперь и дисциплина ничего не даст. Люди привыкли уже к демократии. Работать уже никто не будет. Люди не вернутся, потому что нет никакой гарантии, что платить будут за работу. Как раньше – за трудодень работали, сейчас работать никто так не будет. Был бы у нас хороший хозяин – остался бы у нас совхоз. И расположение было у совхоза хорошее: рядом автомагистраль Москва-Минск, железная дорога. Но не было у нас хорошего хозяина..."

(записано 31 июля 2010 года)