Мелкомасштабная история
КРУПНЫМ ПЛАНОМ

Хроника боевых действий
11-го кавалерийского корпуса
в январе-апреле 1942

Материал впервые был опубликован в №6 и №7 журнала «Край Смоленский» за 2016 год. Приведённый здесь вариант очерка о действиях 11-го кавкорпуса полковника Соколова в январе-апреле 1942-го года содержит расширенные сведения по сравнению с тем вариантом, который был опубликован в журнале. В частности, добавлены дневники политрука корпусного ветлазарета 24-й КД Андрея Высотина, фотоматериалы и карты.

СОДЕРЖАНИЕ

Часть 1.

• Оглушающая тишина
• Бестолковая память

Часть 2. (5 января - 9 февраля 1942 г.)

• «Разгромить во чтобы то ни стало»
• Начало «невозможных ситуаций»
• Бои за Якушкино
• На «местных ресурсах»
• «Не допуская отхода противника на запад…»
• Сдача деревень Леонтьево и Изъялово

Часть 3. (10 февраля - 19 марта 1942 г.)

• В ожидании подхода Белова
• Неудачная попытка соединения с частями Белова
• Записка из прошлого – отметка 135-й километр
• С немецкой стороны
• Продолжение противостояния
• Затишье перед бурей
• Борьба с контрреволюционными элементами

Часть 4. (после 23 марта 1942 года)

• Последняя попытка
• Восстановление немцами статуса-кво
• Без божьей помощи
• Не ставшие героями
• Операция «Зейдлиц»
• Такие разные судьбы

Часть 2. (5 января - 9 февраля 1942 г.)

«Разгромить во что бы то ни стало»…

Начало описываемым событиям было положено 5 января 1942 года, когда был принят план общего наступления Красной Армии зимой 1942-го. Партийно-советское руководство неправильно оценивало сложившуюся на фронте обстановку и было уверено, что немецкие войска после поражения под Москвой сильно ослаблены, а потому необходимо и возможно быстро завершить их разгром. На общем заседании Ставки ВГК и Политбюро ЦК ВКП(б) Сталин сказал: «Немцы в растерянности от поражения под Москвой, они плохо подготовились к зиме. Сейчас самый подходящий момент для перехода в общее наступление» [8]. Теперь уже хорошо известно, что представление высшего командования о потерях немецкой стороны были завышены. Но тогда Сталин считал, что задача армии состояла в том, чтобы не давать немцам передышки, гнать их на запад без остановки. Верховное командование армии понимало, что советские войска понесли огромные потери в непрерывных боях и поражениях в начальный период войны. Для успешного наступления необходимо было пополнить войска личным составом, боевой техникой и в первую очередь танковыми частями. Но времени для этого не было. Соблазн быстро разгромить армию Германии был велик.

В итоге в Ставке Верховного Главнокомандования было принято решение без оперативной паузы продолжить движение вперёд. Результатом желания верховного главнокомандующего достичь быстрого успеха на советско-германском фронте стало формирование главной цели Ржевско-Вяземской наступательной операции 1942 г.: завершение разгрома немецкой группы армий «Центр». Задача ставилась грандиозная: «окружить, а затем пленить или уничтожить всю можайско-гжатско-вяземскую группировку противника» [9]. Директива Ставки ВГК о проведении наступательной операции породила план, который, в частности, включал задачу, поставленную перед усиленным 1-м гвардейским кавалерийским корпусом генерала П.А. Белова и 11-м кавалерийским корпусом полковника С.В. Соколова: Соколов – с севера, а Белов – с юга-востока должны были осуществить глубокий рейд в немецкий тыл и встретиться в районе Вязьмы для совместного удара по вяземской группировке противника, имея целью отрезать пути ее отхода .

Бытует мнение, что Сталин таким образом хотел отомстить Гитлеру за «Вяземский котёл». Он придавал огромное значение разгрому немцев на Ржевско-Вяземском плацдарме и лично принимал решения по большинству операций. С высоты знания результатов этой операции сама постановка задачи кажется теперь фантастической и изначально невыполнимой. Из детального анализа, проводимого представителями современной военно-исторической науки, ясно одно: грубые просчёты командования, задумавшего этот грандиозный план, неминуемо должны были привести к большим и ничем не оправданным потерям со стороны тех, кому предстояло его реализовать. Но задачи были поставлены, и приказы, изобиловавшие словами «разгромить» и «во что бы то ни стало» , отданы. Войска перешли в наступление. Ретроспективно восстанавливая теперь события, остаётся только изумляться залихватской удали и смелости одних исполнителей приказов и сочувствовать трагической судьбе других.

Невозможность выполнения такой задачи с точки зрения здравого смысла подтверждают и немецкие источники. Немцы, уже находясь в плену у американцев, описывали своё видение рейда частей Соколова и Белова в немецкий тыл. В частности, бывший начальник штаба 4-й армии генерал-лейтенант Гюнтер Блюментритт назвал такой способ ведения боевых действий «невозможными ситуациями», смесью «обычной» войны и полуцивилизованной партизанской или «индийской» войны. Он отметил в своём докладе:

Начало «невозможных ситуаций»

Командующий Калининским фронтом генерал-полковник Конев не считал поставленную задачу невыполнимой. 8 января 1942 года Калининский фронт начал Ржевско-Вяземскую операцию. Главный удар по врагу западнее Ржева наносила 39-я армия под командованием генерал-майора И.И. Масленникова. В прорыв в 8 километрах северо-западнее Ржева шириной 10-15 километров, организованный в результате наступления, 12 января были введены 11-й кавалерийский корпус и 29-я армия генерал-майора В.И.Швецова. 29-я армия должна была совместно с 31-й армией овладеть Ржевом. 16 января 1942 года Конев, стремясь «во что бы то ни стало», выполнить желание Сталина быстро «разгромить» немецкую армию, издал приказ, адресованный генералу Швецову, следующего содержания:

Несмотря на угрозу репрессий за невыполнение боевых приказов, город Ржев был занят войсками Калининского фронта, причём с колоссальными потерями, только 3 марта 1943 года – почти через 14 месяцев. Этот факт подтверждает неверную оценку Сталиным и Коневым соотношения противоборствующих сил. Противник ещё не был «крепко бит», поэтому воюющему народу ещё предстояло понести огромные жертвы. 11-й кавкорпус тем временем продвигался к автостраде Москва-Минск.

Командиром 11-го кавалерийского корпуса был генерал-майор Г.Т. Тимофеев. К 22 января 1942 г., пройдя за период с 12 января через населённые пункты Татариновка, Каптеловка, Гаврилово, Бехтеево, корпус вышел на рубеж Аносиха, Шаниха (32 и 18 км юго-западнее Сычёвки) и готовился к нанесению удара в направлении станции Семлево [11]. В состав корпуса входили 18-я, 24-я и 82-я кавалерийские дивизии и 2-я гвардейская мотострелковая дивизия полковника П.Г. Чанчибадзе (далее – ГМСД). Во 2-ю гвардейскую дивизия Чанчибадзе была преобразована 12 января из 107-й дальневосточной мотострелковой дивизии за «героизм, мужество и высокое боевое мастерство личного состава». Она отлично зарекомендовала себя в октябре 1941 г. в боях в районе к югу от города Белый, нанося контрудары противнику, и смогла избежать тогда окружения. В 18-ю кавдивизию (командир генерал-майор П.С. Иванов) входили 46-й, 97-й и 135-й кавалерийские полки (далее – КП), в 24-ю (командир – майор В.Г. Гагуа) – 18-й, 56-й и 70-й полки, в 82-ю – 201-й, 211-й и 206-й полки (командир полковник Малюков). В состав 2-й гвардейской мотострелковой были включены 143-й танковый полк (далее – ТП), 118-й артполк (далее – АП), 20-й отдельный разведывательный батальон (далее – ОРБ), 41-й отдельный батальон связи (далее – ОБС), 99-й лёгкий инженерный батальон (далее – ЛИБ), 2-й и 120-й мотострелковые полки (далее – МСП). У 11-го кавкорпуса была задача отрезать пути на запад сычёвской группировке противника, в дальнейшем – перекрыть шоссе Москва–Минск и железную дорогу Вязьма–Смоленск западнее Вязьмы (в районе ст. Семлево) и не дать возможности отхода автотранспорта противника и железнодорожных составов из Вязьмы на Запад.

Есть данные, что во всей группировке состояло 5800 человек, 5000 коней, 2 гаубицы 122 мм, 47 орудий 37 мм и 45 мм, 35 миномётов 82 мм и 120 мм, 27 противотанковых ружей и 7 танков КВ-2 [12]. Командовал группой частей, прорвавшихся в тыл противника, полковник Сергей Владимирович Соколов, который находился в должности заместителя командира 11-го кавалерийского корпуса.

Части корпуса, выполняя поставленную задачу, приближались к Минской автостраде с севера, пройдя через Андреевский район. Двигались по ночам, иногда со скоростью 2 км/ч, так как дороги часто приходилось пробивать по ненаезженному пути. Из-за непроходимости дорог от снежных заносов полкам 2-й ГМСД приходилось останавливаться и организовывать чистку дорог по маршруту движения. 23 января достигли рубежа в районе Головково, Зилово (22 км северо-западнее Хмелиты). Людской и конский состав очень уставали. В этом походе принимал участие майор Андрей Дмитриевич Высотин (1912 г.р.) из города Красноярска, который вёл дневниковые записи [13]. Будучи сугубо мирным человеком, он сменил гражданскую форму на военную в июне 1941-го года и служил политруком корпусного ветлазарета. В январе 1942 года Высотин был назначен старшим инструктором по пропаганде 24-й КД. Он зафиксировал в своём дневнике:

24 января, совершая марш в пешем строю, 24-я КД дошла до Хмелиты. С наступлением рассвета и из-за того, что 2-я ГМСД отстала, командир 24-й КД решил остановить полки на большой привал. 18 КП должен был расположиться в Хмелите, 70 КП в Походино, а 56 КП и Штадив – в Першино. К 5.30 полки вышли в указанные районы [14].

18-й КП при входе в Хмелиту установил, что в деревне имеется 16 немцев. Подразделения были встречены ружейно-пулемётным огнём и ручными гранатами, когда подошли к дому, где засели гитлеровцы. Дом был окружён, и немцам было предложено сдаться, но они ответили снова огнём. Командир полка решил противотанковым орудием уничтожить противника, так как зажигательных средств не было, а от спички дома не загораются. В результате перестрелки было уничтожено всего 14 немцев, 6 из них в дому, 2 немца пытались убежать, но в районе церкви были пойманы. Полком были захвачены трофеи: 7 машин, 2 из них исправные, 12 винтовок, 1 пулемёт и другое имущество. Потери полка – 5 убито и 4 ранено [15]. В 19.30 24-я КД выступила за 82-й КД в направлении Богородицкого, но затем получила новое направление движения.

Рано утром, 25 января, в воскресенье, части корпуса появились в Старом Селе, в деревне Барково и в других деревнях Старосельского сельского совета. Штаб 2-й ГМСД, 20-й ОРБ, 41-й ОБС и 120-й МСП расположились в Старом Селе, а передовой отряд 2-го МСП с 99-м инженерным батальоном – в Лопаткино [16]. День был солнечный, мороз лихой и жгучий. Солдаты и офицеры в шубах и валенках, со следами обморожения на лице заполонили улицы деревень. В журнале боевых действий 2-й ГМСД записано:

Радушное отношение местных жителей к неожиданно появившимся войскам подтверждают и записи Андрея Высотина:

Весть о приходе Красной Армии быстро распространилась по всей округе. Её разносила молодёжь, которая в этот выходной день собиралась на вечеринках. В это время немцев в деревнях почти не было. Они в основном передвигались по Минской автостраде, заезжая ночевать в ближайшие к ней населенные пункты. Переночевав, ехали дальше на Москву. В дальние деревни немцы наведывались лишь грабить. Так, в 15.00 25 января выставленным от 2-го МСП полевым караулом было обнаружено 7 немцев, которые ехали в деревню Лопаткино для заготовки продовольствия. 5 немцев было убито, 2 ранено. Далее 2-й МСП занял населённые пункты Ямново, Митино, Кулешово.

Штаб 11-го КК обосновался в деревне Никитино. «Исключительную смелость», согласно наградным документам, при занятии деревни Никитино, «несмотря на наличие в ней немцев», проявил младший лейтенант госбезопасности, следователь ОО НКВД 11-го кавкорпуса Владимир Андреевич Поддубный (1912 г.р.). Он совместно с комендантом тов. Александровым, ворвавшись в населённый пункт, взял в плен немецкого солдата, переводчика, обер-ефрейтора, 5 человек бывших военнослужащих, сдавшихся в плен и работавших у немцев, 7 подвод с продфуражом и 7 лошадей. В дальнейшем следователь Поддубный повёл активную борьбу с контрреволюционными элементами [18].

26 января 18-й КП 24-й КД к 4.00 прибыли к южной окраине Осташкова, к 6.30 утра штаб 24-й КД и 56-й КП сосредоточились в Осташкове, а 70-й КП совместно с 211-м КП 82-й КД расположились в Трофимове [19). 2-й МСП, входивший в 2-ю ГМСД, к 6.00 занял оборону в Иваново, Козулино, Артёмово, Кочетово и у южной опушки леса западнее Андросово, держа под обстрелом шоссе Москва–Минск [20]. При совершении марша стычки с мелкими группами противника произошли в Кочетово и Артёмово. 20-й ОРБ занял Хожаево и встретил ружейно-пулемётным огнём колонну противника в 80 человек с обозом, двигавшуюся из Сережани в Хожаево [21].

Ещё 24 января в 19.30, в Гаврилково, находясь на марше к автостраде, командир 2-й ГМСД полковник Чанчибадзе продиктовал приказ для 2-го МСП:

На деле так быстро достигнуть цели не удавалось. Поэтому 26 января в 0.30 уже в Старом Селе Чанчибадзе издал новое боевое распоряжение (№5):

120-й МСП 2-й ГМСД должен был продвигаться к автостраде через Бухоново, Красиково, Магодино. Бухоново сразу занять не удалось, так как пришлось вести бой с противником в количестве 300 человек, наступавших из Годуново и Струково. Не выдержав натиска противника, батальон оставил занимаемую позицию и отошёл из Бухоново в лес, что западнее. Командир дивизии полковник Чанчибадзе приказал лично командиру и комиссару 120-го МСП привести батальоны в порядок и занять оставленные рубежи [22].

Соседи 2-й гвардейской мотострелковой дивизии, приближающиеся к автостраде справа от неё, действовали решительнее. Бойцы кавкорпуса, целью которых была автострада, решили использовать фактор внезапности. Выяснив у прибежавших к ним навстречу с вечеринок местных мальчишек, где остановились немцы на ночлег, они очень небольшим отрядом (не более 5 человек) двинулись на мотоциклах к трассе. Спящих немцев застали врасплох, неожиданно напав на них ночью в деревне Изъялово, где не оказалось никакой охраны. Перебили и разогнали немцев, а затем вернулись к Старому Селу. Нападение было столь стремительным, что немцы даже не поняли, что это были регулярные части Красной Армии, а не партизаны.

Такие ночные «партизанские» налёты на немецкие гарнизоны уже стали обычной практикой для бойцов, совершавших рейды в тыл противника. Возможно, это причина, по которой и местные жители называли их «партизанами», не вдаваясь в детали. Накопленный опыт действий в глубоком немецком тылу привёл к выработке правил ведения ночного боя. Нападающие подразделения вели огонь в упор, так как стрельба в темноте на дальние расстояния являлась пустой тратой боеприпасов. Наиболее эффективным было такое оружие, как автоматы, ручные гранаты и бутылки с горючей смесью. Небольшие группы автоматчиков, незаметно пробравшиеся ночью в расположение противника, смелыми действиями сеяли панику в его рядах. Гранатами и бутылками с горючей смесью нападавшие уничтожали материальную часть, сооружения и живую силу врага. Уцелевшие гитлеровцы ошалело выбегали из своих укрытий и тут же попадали под огонь автоматчиков. Такая тактика позволяла выполнять задачи с минимальными потерями для нападавших.

С таким же расчётом 26 января в 0.30 для ликвидации группы противника в районе Третьякова был отправлен особый отряд от 70-го КП под командованием командира сабельного эскадрона младшего лейтенанта Снигирёва. Николай Иванович Снигирёв был 1913 года рождения, призван Почепским РВК Орловской области (теперь Брянской). У него имелся богатый боевой опыт. В 1939 г. он принимал участие в присоединении Западной Украины и Западной Белоруссии, с августа по октябрь 1941 г. был в походе в Иране. В декабре 1941 г. принимал участие в боях за Клин, деревню Калицыно. Предполагалось, что итогом ночного налёта станет выход отряда на автостраду в 1,5 км юго-западнее Малого Алфёрова. Отряд Снигирева внезапно напал на немцев в деревнях Голочёлово и Шубино. Из наградного листа Снигирева:

По всей видимости, такой быстрый успех небольших подвижных групп корпуса дал повод для того, чтобы 26 января (в понедельник) штаб корпуса, движимый желанием быстро отчитаться о выполнении поставленной задачи, сообщил радиограммой вышестоящему командованию Калининского фронта, что 11-й кавкорпус к 10.00 одной кавдивизией перерезал Минскую автостраду на рубеже Левыкино–Чепчугово (12 км западнее Вязьмы), а главными силами к исходу дня – и железную дорогу на участке Малое Алферово [24], Еськово и вышел в район Азарова[25]. Сообщение о перерезании Минской автострады и выходе к железной дороге было явно преждевременным. Тем не менее, именно эта дата – 26 января, фигурирует во многих научно-исторических работах, исследующих военные действия в районе Ржевско-Вяземского выступа. Необходимо было не только достигнуть автострады, но и закрепиться на ней, чтобы прекратить движение немецкого автотранспорта. Немцы не собирались так легко позволить лишить себя важнейшей транспортной артерии на запад, и дальнейшее развитие событий наглядно свидетельствует об этом.

Случайно в деревнях Аксентьево и Барково оказались разведчики партизанского отряда «Издешковский». Сам партизанский отряд занимал в этот день оборону у Богдановщины, ожидая нападения немцев со стороны Городища. На следующий день, 26 января, командир партизанского отряда Илья Григорьевич Клименков выехал навстречу кавалерийскому корпусу [26]. Даже для него появление кавалеристов было полной неожиданностью, и он никак не мог понять, как сюда попали регулярные части. В деревне Степаньково, где находился штаб корпуса, Клименков встретился с командующим полковником Соколовым и батальонным комиссаром кавкорпуса Васькиным. В оперативном отношении партизанский отряд «Издешковский» подчинили командиру 18-й кавалерийской дивизии генерал-майору Иванову.

Соколов и Васькин в разговоре с Клименковым интересовались военными, попавшими в окружение. Они рассчитывали за счёт них пополнить свои ряды. Впоследствии в наградном листе полковника Соколова при представлении к награждению орденом Красного Знамени [27] отдельной строкой было выделено, что под его руководством «была проведена большая работа по сколачиванию из окруженцев регулярных частей, которые показали себя в ходе боёв как достойные патриоты нашей родины». Среди «сколоченных частей» оказался Фёдор Яковлевич Семёнов, уроженец деревни Якушкино. С мая 1941 г. он служил поваром в артиллерийском полку, который в октябре 1941 г. оказался в «Вяземском котле», поэтому в январе 1942 г. Фёдор Яковлевич находился на оккупированной территории в Старом Селе. Он был зачислен в состав 97-го кавалерийского полка 18-й КД снова поваром. Ему пришлось пройти вместе с 11-м КК весь его трагический боевой путь, приведший к гибели корпуса, и снова оказаться в «котле».

Противник уже пришёл в себя после ночных нападений и перешёл к активным действиям, прибыв в деревни Голочёлово и Юфаново (находившееся северо-западнее Шубино). Частям 11-го КК пришлось отбивать атаки немцев со стороны Голочёлова. Была угроза выхода противника на восточную опушку леса к деревне Макарово. Генерал-майор Иванов договорился с Клименковым о выделении 40 человек из партизанского отряда для обороны Макарово.

Тем временем в Богдановщине оставшимися партизанами под командованием комиссара Белякова Ивана Семёновича (уроженца деревни Куракино Издешковского района) было отражено нападение немцев. Утром 26 января гитлеровцы на четырех подводах, человек по семь на каждой, рысцой въехали в деревню. Было убито 6 немцев, двое ранено (один из них офицер). Оставшиеся в живых в панике бежали. Можно предположить, что такие же отряды гитлеровцев прибыли в деревни Шубино и Голочёлово для мести за убитых немецких солдат и офицеров во время внезапного налёта эскадрона Снигирёва. Но здесь не оказалось ни кавалеристов, ни партизан, чтобы защитить мирное население. Деревни, замеченные в связях с партизанскими отрядами, сжигались немцами. Это и произошло с Шубино. Жителей – стариков, женщин и детей – просто выгнали на улицу, на мороз. Они отправились скитаться и искать себе приют. Кого-то приютили сердобольные родственники, а кто-то тихо умер от голода и холода.

Местные жители деревень, остававшихся занятыми немцами, принимали внезапно появлявшихся бойцов 11-го КК за партизанов, которые действительно действовали в этих местах. Случайной жертвой шального выстрела стал ученик голочёловской школы Михаил Данилов. О его трагической гибели рассказала впоследствии его сестра Наталья Андреевна Данилова: «Партизаны приходили в деревню и ранили его. Брат мой шёл с одним парнем по деревне, а тут партизаны... Из-за угла стрельнули - в него и попали... Он от ран и скончался. Жалко было Мишку, а куда ж ты денешься. Война...»

А в деревне Голочёлово начала разыгрываться трагедия, которая привела к гибели двух семей школьных учителей. Сначала были арестованы двое учителей Голочёловской средней школы: Толкачёв Пётр Никитович и директор Селедцов Андрей Семёнович. За мужьями, уводимыми немцами, бросились их жёны, тоже учительницы – Наталья Васильевна Воробьёва, жена Селедцова, и Мария Афанасьевна Толкачёва. Вслед за родителями побежала дочь Селедцова и Воробьёвой – семилетняя девочка Галя. Точные обстоятельства причин их ареста до сих пор неизвестны. Возможно, что их заподозрили в связях с партизанами и возложили на них вину за гибель немецких солдат и офицеров.

Кроме того, в это же время из деревни Горлово исчез другой учитель Голочёловской школы – Павел Михайлович Эрастов. В Горлове он жил у своей сестры. Когда началась война, Павел Михайлович служил в армии в звании младшего лейтенанта (он был призван в 1939 г.). В октябре 1941 г. попал в окружение под Вязьмой, но ему удалось пробраться через немецкие заслоны и вернуться в Горлово к сестре. Он знал немецкий язык, поэтому немцы определили его работать переводчиком в комендатуру в посёлке Издешково, как и многих других школьных учителей немецкого. Логично предположить, что Эрастову стало известно о приходе частей 11-го кавкорпуса, и, являясь офицером-окруженцем, он не стал дожидаться их появления в Горлове, а отправился сам на поиски штаба корпуса. Рассказывают, что в это же время немецкая комендатура в Издешкове неожиданно сгорела. Немцы заявились в Горлово, стали допытываться у сестры Павла Михайловича, угрожая ей пистолетом: «Где пан Эрастов? Где пан?». У сестры был маленький ребёнок на руках, а другой, чуть побольше, стоял рядом и держался за юбку. Она очень перепугалась и, крестясь на иконы, божилась: «Не знаю! Не знаю!!!». Её оставили в покое.

Не исключено и трагическое совпадение обстоятельств, когда в поисках Эрастова немцы заявились в Голочёлово, где он работал до войны в школе, а обнаружили там уходящих в лес учителей Селедцова и Толкачёва. Павел Михайлович мог заскочить к ним по дороге из Горлова к штабу корпуса, чтобы сообщить о прибытии частей Красной Армии и о своём намерении вернуться в её ряды. После недолгого следствия в доме старосты, находившегося в Третьякове, учителей повели на казнь и расстреляли у северо-восточной окраины деревни Горлово. Вместе с родителями была расстреляна девочка Галя.

Могила расстрелянных семей учителей в Третьякове и архивные документы

Эрастову же удалось добраться до штаба 11-го кавкорпуса, где он встретился со своими бывшими учениками из Голочёловской школы. Заражённые лихой удалью кавалеристов, наводящих ужас на немцев неожиданными налётами, они также поспешили проситься в армию. Проходя по населённым пунктам Смоленской области в глубоком тылу противника, кавкорпус успел принять в свои ряды многих молодых ребят 1922-1925 гг. рождения из Батуринского, Холм-Жирковского и Андреевского районов. Им было от 16 (и даже меньше) до 20 лет. За предвоенное время уже успело подрасти целое поколение, воспитанное на идеях веры в коммунизм и готовых ради них жертвовать жизнью.

Среди таких ребят были ученики Голочёловской школы Иван Владимиров из деревни Ульяново (1923 г.р.), и Анатолий Яковлев из деревни Голочёлово (1925 г.р.). Они люто ненавидели самоуверенных надменных немцев, нагло грабивших их дома, и были убеждены, что те скоро будут разбиты. Пацаны торопились совершить свой подвиг, считали, что Красная Армия без них никак не справится. Советская школа, представителями которой были голочёловские учителя, не только давала ранее недоступное крестьянским детям образование, но и активно развивала в них дух патриотизма, способствовала пропаганде коммунистических идей. Молодёжь вступала в ряды кавкорпуса совершенно добровольно и сознательно. Те, кто были постарше, окруженцы – такие как учитель Эрастов, повар Семёнов и многие другие, вне зависимости от своих представлений о жизни, уже права выбора не имели, они обязаны были вести себя, как «достойные патриоты своей родины». Ведь вместе с кавалеристами пришли органы особых отделов НКВД, которые начали очень активную работу на бывшей оккупированной территории.

Цель рейда 11-го кавкорпуса казалась очень близкой и легко достижимой. 26 января разведка 24-й КД установила, что Якушкино занимает до батальона противника с четырьмя танками. Дивизия получила распоряжение в ночь с 26 на 27 января уничтожить противника в Изъялово, Леонтьево и Якушкино и к рассвету выйти в район Еськово, ведя разведку в направлении станции Семлёво. Полки, в 23.30 выйдя из Трофимово, в 23.45 повели наступление на Изъялово. Отряд Снигирёва в это время вёл наступление на Третьяково, опять захватывая трофеи. Отряд Мигулёва вышел в район Хмелиты [28].

Части 24-й КД овладели Изъялово после короткого боя 27 января в 1.00. В 2.00 ворвались в Леонтьево. В 4.00 удалось занять Сережань и Желудково. Противник отошёл в Якушкино. Два немецких танка патрулировали по расчищенной дороге Якушкино–Сережань. Автострада также патрулировалась танками. С рассветом полки вышли на рубеж атаки к деревне Якушкино: 18-й КП 200 метров северо-западнее Якушкино, 70-й КП 200 метров северо-восточнее Якушкино. Но под сильным ружейно-пулемётным огнём и огнём танков и миномётов полки отошли и заняли оборону. Штаб 24-й дивизии перешёл в Изъялово. Немцы трижды пытались контратаковать, но их атаки были отбиты. Два немецких танка были подбиты [29]. Из краткой записи в дневнике политрука 24-й КД Андрея Высотина понятно, какой тяжёлой ценой давалось это продвижение вперёд:

Как только деревни занимались частями 11-го КК, тут же принимались за работу следователи Особого Отдела НКВД по выявлению пособников немецко-фашистским властям. В деревне Осташково после быстрого следствия был расстрелян выбранный народом староста деревни Изъялово Николай Николаевич Козлов. Следствие показало, что, исполняя приказания немцев, он забирал лошадей у жителей, а в оплату своей работы получил от них мешок муки. Такого доноса односельчан оказалось достаточно для приговора к высшей мере наказания – шестеро детей остались без отца. Также были расстреляны старосты и старшины других деревень. Как правило, это были пожилые люди, которые, пережив коллективизацию, не могли горячо поддерживать советскую власть, как это делало молодое поколение.

27 января к 2.00 120-му МСП удалось с боем занять Бухоново и прочно закрепиться там. Полк понёс потери убитыми 6 человек, в их числе командир батальона старший лейтенант Федорин. Был захвачен склад боеприпасов (500000 патронов), 20 винтовок, ручной пулемёт, 2 автомата. Кроме этого захвачено оружие отечественного производства: 3 – 76 мм зенитных пушки, 4 – 107 мм пушки, 1 – 45 мм орудие ПТ, 8 станковых пулемётов системы «Максим», 110 винтовок. Захваченное оружие было непригодно для стрельбы ввиду отсутствия отдельных деталей [30]. Оно оставалось здесь с октября 1941 года, когда войска 19-й и 32-й армий (в том числе входившие в неё дивизии народного ополчения), оказались в окружении под Вязьмой. Таким образом, 11-й кавалерийский корпус занял местность, где кругом были свежие следы уничтожения армий, за гибель которых им предстояло отомстить. На участке обороны 2-го МСП небольшие группы противника по 5-9 человек пытались прорваться к Артёмово, но были отброшены за высоту 244,9.

В ночь с 27 на 28 января были освобождены от немцев населённые пункты Киево, Струково, Годуново, Ломакино. Противник, отходя в Чижово и Рожново, пытался сжечь оставляемые им деревни, но поджигатели были уничтожены разведгруппами 120-го МСП.

При продвижении с боями 120-м мотострелковым полком были освобождены раненые бойцы и командиры, попавшие в плен при отходе Красной Армии осенью 1941 г. Они оказались в психоколонии в Аношино и в Лопатинском госпитале. Госпиталь находился под наблюдением немцев (немцы были в 1-2 км). Боевое распоряжение №9 Штадива 2-ой ГМСД от 28 января 1942 года гласило:

Помощнику командира по снабжению 120-го мотострелкового полка 2-й ГМСД старшему лейтенанту Комбарову было приказано эвакуировать раненых бойцов. Умело организовав разведку, Комбаров выполнил задачу без единой потери с нашей стороны.

Всего было вывезено 242 человека, из них: старшего комначсостава – 9 чел., среднего начсостава – 12 чел., врачей – старшего н/с – 11 чел., средних – 12 чел., 198 чел. младшего и рядового состава. Вывезенные раненые военнопленные командиры и красноармейцы были расположены в Годуново и Бухоново [31]. Среди освобождённых был полковник Котлярский, который был ранен и контужен 13 октября 1941 г., попав в окружение под Вязьмой. До 15 марта он исполнял обязанности заместителя командира 2-й ГМСД, а затем был отозван в штаб Калининского фронта [32].

Бои за Якушкино

28 января в 7.00 полковник Чанчибадзе издал для 2-й ГМСД боевое распоряжение №8. В частности, оно включало задачу для 2-го МСП:

Штаб дивизии находился в это время в Юфаново. В этот же день, 28 января в 18.00 последовало новое боевое распоряжение воюющим частям от Чанчибадзе:

С утра 28 января части 24-й КД, прочно удерживавшие Сережань, Леонтьево и Изъялово, подверглись артминомётному обстрелу со стороны Якушкино. Противник получил подкрепление до 250 человек и пытался перейти в наступление на Сережань, но встретил упорное сопротивление. Отошёл обратно, неся большие потери. Полковник Соколов приказал перейти к обороне для прочного удерживания рубежа Сережань, Леонтьево, Изъялово. Отряды Мигулёва и Снигирёва были отозваны и присоединены к своим частям. 18-й кавалерийский полк, обороняя Сережань, разведкой установил замешательство противника в Якушкино и в 20.00 ночным налётом овладел Якушкино. В результате было захвачено: до 150 автомашин, мотоциклы, 2 самолёта и много другого имущества. В течение дня и вечера противник потерял убитыми до 35 человек, из них один офицер, специально прибывший с охраной для командования гарнизоном. Дивизия заняла оборону в Якушкино, имея боевое охранение в Плетушово и отдельный дом 1 км южнее Якушкино. Стало известно о высадке авиадесанта с 27 на 28 января. Согласно журналу боевых действий отдельные отряды 24-й КД в эту ночь вели разведку в направлении Еськово, Семлёво и Бекасово, пытаясь найти десантников [33].

На этот момент 2-й МСП на автостраде Москва–Минск гранатами сжёг 12 автомашин противника, из них одна легковая, подбил 2 автомашины, одна из них с прицепом-пушкой (пушка была похожа на нашу РС) [34].

29 января в 11.00 немцы силою до батальона, при поддержке четырех танков, дальнобойной артиллерии, миномётов и авиации повели наступление на восточную окраину Якушкино. Части 24-й КД после 3-часового боя отошли, заняв оборону по опушке леса 1 км западнее Якушкино, продолжая удерживать автостраду Москва–Минск [35]. Вновь была поставлена задача ночным налётом выбить противника из Якушкино, но немцы больше этого не допустили. Таким образом, Якушкино было занято частями 11-го кавалерийского корпуса всего одну ночь – с 28 на 29 января.

Именно в этот день, 29 января, был убит сержант Самоделов - командир 45-миллиметрового противотанкового орудия 70-го КП 24-й КД, который был представлен к присвоению звания Героя Советского Союза командиром 24-й КД майором Гагуа [36].

Подробности гибели других сражавшихся за Якушкино стали известны из записей политрука Андрея Высотина:

Ни Сергея Хватова, ни сержанта Павлова, погибших у деревни Якушкино, нет в списках перезахороненных в братскую могилу №6 в посёлке Алфёрове.

Местные жители отлично запомнили эти дни конца января 1942 г. Они были очевидцами боёв, которые продолжались здесь до начала апреля. Их свидетельства начального периода противостояния на автостраде Москва–Минск несколько расходятся с теми данными, которые получало командование Калининским фронтом. Житель той самой деревни Азарово (она же Азаровка), к которой, как докладывалось, вышли главные силы 11-го кавкорпуса к исходу дня 26 января, Виктор Филиппович Сергеев (ему было 13 лет в то время) рассказал:

Народная память всегда иронична и разрушает весь пафос официальных документов. Тем не менее, не учитывать её, пытаясь создать достоверную картину событий, нельзя, так как спустя две недели командир корпуса полковник Соколов в своём донесении штабу Калининского фронта сетовал на то, что «совершенно отсутствует продукт «38» и табак, что является необходимым, т.к. бойцы все время находятся на морозе в лесу».

И всё же, даже если в качестве трофея бойцам кавкорпуса и досталась немецкая водка, причина сдачи захваченных позиций не в ней, а в малочисленности наступавших и в отсутствии у них боеприпасов. Уже 29 января в журнале боевых действий 24-й КД появилась запись:

Начала сказываться ненадлежащая подготовка всей операции. Отсутствие должного снабжения будет оставаться главной проблемой на всём протяжении боёв за Минскую автостраду.

Следующий день кавалеристы удерживали Сережань и предпринимали безуспешные попытки вновь захватить Якушкино. Но нашим бойцам противостояли до 10 станковых и ручных пулемётов, 5 танков, миномётная батарея и до батальона пехоты противника. Удавалось не допускать движения противника по автостраде на запад, имея боевое охранение 1 км южнее Желудково. В 23.00 30 января приступили к оборудованию противотанковых заграждений и устройству противотанкового рва, для чего использовали местное население.

С утра 31 января удерживаемый район Сережани подвергся сильному огню миномётов, танков и артиллерии из района Высоцкого. В 12.30 этого дня батальон немецких лыжников при поддержке трех танков, миномётной батареи из района Якушкино, артиллерии из района Высоцкое, одного самолёта и 10 самолётов, курсирующих по автостраде, овладели Сережанью, оттеснив оборонявшийся там 18-й КП [38]. На этот момент у 24-й КД вышли все мины и снаряды к 76-миллиметровым орудиям. Для получения снарядов и мин был послан делегат к соседу, во 2-ю гвардейскую МСД, наступавшую на автостраду западнее Вязьмы-реки, и к 82-й КД. Но боеприпасов не привезли.

В боях за Якушкино принимали участие танкисты 143-го танкового полка, входившего в состав 2-ой ГМСД. На данный момент не удалось найти подтверждения  тому факту, что действия наступавших кавалеристов поддерживались огнём танков. Скорее всего, танков у танкистов не было из-за отсутствия горючего. Но это были храбрые и опытные воины. Их бросали на подмогу другим подразделениям 11-го кавкорпуса в самые отчаянные моменты. Согласно документам ОБД «Мемориал» у деревни Якушкино за период боёв с 30 января по 2 февраля 1942 года погибло 13 танкистов. Четверо из них числятся перезахороненными в братскую могилу в посёлке Алфёрово.

Самой 2-й МСД (её 2-му мотострелковому полку) с 28 января по 10 февраля пришлось непрерывно отражать атаки противника в районе Артёмова. Немцы в количестве 300 человек наступали с направления Таратоново, Чёрное. Боевые порядки 2-й МСП неоднократно подвергались артиллерийско-миномётным обстрелам, бомбардировкам авиацией. Противник получал новое подкрепление в сопровождении танков и прочно оборонял автостраду, на отдельных участках переходя в наступление. Движение немецкого автотранспорта по шоссе Москва-Минск продолжалось. Машины двигались от Вязьмы до Чёрного, а затем поворачивали на станцию Семлёво [39]. Боевой приказ Чанчибадзе захватить станцию Семлёво и перехватить железную дорогу в районе Семлёво так и остался невыполненным.

На «местных ресурсах»

Представление об общей реальной численности сил кавалерийского корпуса, которые должны были «окружить и разгромить» превосходящего по численности и вооружению противника, можно сделать из данных о боевом составе 2-й ГМСД на 28 января. Согласно журналу боевых действий он был следующим:

120-й МСП (держала оборону в районе Артёмова): начсостав – 40 чел., мл. начсостав – 25 чел., рядового состава – 70 чел., винтовок и карабинов – 79, автоматов – 13, ПТР – 2, миномётов 82 мм – 4, ручных пулемётов – 1.

2-й МСП (занимал рубеж от Бухоново до Мишино): начсостава – 68 чел., мл. начсостава – 134 чел., рядового состава – 197 чел., винтовок и карабинов – 281, станковых пулемётов – 6, ручных пулемётов – 6, автоматов – 49, ПТР – 1.

20-й ОРБ (занимал район Хожаево): начсостав – 18 чел., мл. начсостава – 32, рядового состава – 73, винтовок и карабинов – 44, ручных пулемётов – 1, автоматов – 25, ПТР –2.

99-й ЛИБ: начсостава – 9 чел., мл. начсостава – 5 чел., рядового – 17 чел., винтовок и карабинов – 9, автоматов – 10.

Всего на фронте 2-я гвардейская мотострелковая дивизия имела 365 штыков, 39 пулемётчиков и 19 миномётчиков [40].

24-я КД, «громящая» противника справа от 2-й ГМСД, на 3 февраля имела на передовой активных: винтовок – 75, автоматов – 30, станковых пулемётов – 1, ПТР – 2, РП – 14, миномётов 82 мм – 4, миномётов 107 мм – 1, пушек 76 мм – 3 [41].

Воюющие подразделения необходимо было обеспечивать не только боеприпасами, водкой и табаком, но и продуктами. Война войной, а обед по расписанию. Требовалось своевременно доставлять горячую пищу непосредственно на передовые позиции. Тылы 2-й ГМСД сосредоточились в Старом Селе и Степанькове. В связи со снежными заносами на дорогах и отсутствием горючего для автотранспорта работа тылов по боевому обеспечению частей была крайне затруднительна. Полковник Чанчибадзе приказал старшему лейтенанту Комбарову снабжать части продовольствием. Помощник по снабжению поставленную задачу выполнил. Как записано в наградном листе: «Комбаров проявил много личной инициативы по заготовке продовольствия из местных ресурсов». «Местным ресурсом» стали запасы населения, которые и так были уже изрядно истощены немцами. У крестьян собирали картошку, редко мясо, иногда удавалось испечь хлеб.

Дело было вовсе не в «личной инициативе». Позиция интендантских отделов армий заключалась в том, что продукты для воюющих частей необходимо было заготавливать на месте, и их там вполне достаточно. Например, разъяснение от 17 января 1942 г. интендантского отдела 29-й армии, которая была введена в прорыв вместе в 11-м кавкорпусом, дивинтендантам и командирам-начальникам отдельных частей армии гласило:

Добыванием продовольствия из «местных ресурсов» также занимался командир взвода снабжения старшина Михаил Ефремович Кулаков. 26 января у деревни Ямново на обоз с продовольствием старшины Кулакова пыталась напасть группа немецких автоматчиков на лыжах в количестве 21 человек. Кулаков не только организовал оборону силами ездовых, но и, перейдя в атаку, начал преследование фашистов. В результате боя было убито восемь немцев и трое взято в плен. Обоз с продовольствием в полной сохранности был доставлен в часть.

За исключительную заботу в снабжении полка всеми видами довольствия старший лейтенант Комбаров был награждён орденом Красного Знамени [42], а старшина Кулаков – медалью «За боевые заслуги»[43]. Были награждены и другие бойцы, отбивавшие продовольственный обоз от немцев. Тяжёлое положение дел с продовольствием и боеприпасами нашло отражение в дневниковых записях Андрея Высотина:

1 февраля, в воскресенье, командир партизанского отряда Клименков и заместитель командира отряда Никита Иванович Иванов вновь приехали в штаб 18-й кавдивизии к генерал-майору Иванову [44]. Партизаны хотели попросить у кавалеристов оружие и патроны. Генерал принял их хорошо и даже угостил водкой. С оружием и боеприпасами у самого корпуса дела были плохи, удалось получить лишь обещание о выделении нескольких винтовок.

Затем Клименков и Иванов отправились в Степаньково к командующему корпусом полковнику Соколову. В это время вышестоящему командованию уже было доложено, что Минская автострада была перехвачена в районе Гридино и Высоцкое [45]. Бои на трассе вели 2-я гвардейская мотострелковая дивизия полковника Чанчибадзе и 24-я кавалерийская дивизия майора Гагуа. Соколов посетовал на то, что корпус имеет большие трудности с продовольствием для бойцов и ещё труднее с фуражом для лошадей. Он рассказал, что боеприпасы доставляются только с самолетов, продуктов почти не сбрасывают, фуража совсем нет. Солдаты сами берут у крестьян сено, солому и без оплаты, что не положено делать. Клименкову и Иванову было рекомендовано организовать работу советских органов, восстановить колхозы и через них проводить заготовку сена, соломы, овса и продуктов, картофеля и даже мяса в живом виде. Конечно, продуктов от этого в зоне боевых действий больше не становилось, но предполагалось выдавать крестьянам и колхозам гарантийные документы, по которым, как полагал Соколов, впоследствии они должны были получить деньги.

Продовольствие в обмен на бумажки – это была обычная практика решения проблем снабжения в то время. Это была своя армия, и её необходимо было кормить. Только что выгнанные из деревень немцы также кормились за счёт крестьянских запасов, если те что-то не успевали спрятать. И немцы также иногда выдавали по требованию бумажки с обязательством заплатить за изъятое. Нужды местного населения в зоне боевых действий не учитывались. Полки дивизий находились в непрерывных боях в отрыве от тылов, которые остались под Сычёвкой и далее продвигаться не могли. В журнале боевых действий 24-й КД за 3 февраля отмечено: «Личный состав утомлён, питание из местных ресурсов за последнее время добывать трудно, одна картофель для людей и солома для лошадей. Хлеба, крупы, мяса нет. Боеприпасы достаём из складов, оставленных частями при отступлении» [46].

В 1.00 1 февраля из штаба Калининского фронта прилетел самолёт связи. Офицер связи фронта сообщил, что фронтом организуется подвоз боеприпасов и продовольствия на самолётах. Грузы предполагалось сбрасывать с самолётов. По этой причине командир 2-й ГМСД полковник Чанчибадзе приказал подготовить площадки для приёма груза с самолёта, обозначив их тремя кострами, расположенными треугольником. Костры было приказано зажигать после приёма сигнала с самолёта «Я свой самолёт» - две красных ракеты. Основным пунктом приёма грузов с самолётов был назначен район южной окраины деревни Митино.

«Не допуская отхода противника на запад…»

Несмотря на все трудности, части кавкорпуса пытались удержать трассу, а немцы в это время наладили снабжение по воздуху. 1 февраля 2-я ГМСД зафиксировала в журнале боевых действий, что «в течение дня противник проявлял большую активность в воздухе, главным образом, были полёты разведывательных самолётов. Вдоль шоссе Москва–Минск беспрерывные полёты транспортных самолётов на Вязьму и обратно» [47]. То же самое зафиксировала 24-я КД на следующий день, 2 февраля: «Над трассой Москва–Минск в течение суток непрерывно летали транспортные самолёты противника в обе стороны. Части корпуса Белова вышли в район Дроздово–Подрезово, связи с ними нет». Командующему 1-м гвардейским корпусом, генералу Белову, было передано указание Г.К. Жукова установить связь с Соколовым [48].

Немцы стремились восстановить нарушенное движение автотранспорта по трассе в районе Чёрного и Андросова. 2 февраля они повели наступление на Андросово, Артёмово силою до батальона пехоты под прикрытием двух танков, миномётов и четырех самолётов. Затем дополнительно ввели в бой до 200 человек пехоты и 5 танков (по данным журнала боевых действий 24-й КД от 2 февраля танков было всего десять и десять самолётов [49]). Авиация противника беспрерывно обстреливала Андросово и Артёмово, в результате чего Артёмово загорелось. Козулино неоднократно обстреливалось из восьмиствольного миномёта. 2-й МСП вынужден был оставить Андросово и вёл ожесточённый бой южнее и юго-восточнее Иваново и Артёмово. Одновременно немцы двумя группами по 150 человек повели наступление из Вырыкино и Лысово на участок обороны 120-го МСП – Костюковку и Костино [50]. Не добившись успеха, с наступлением темноты противник мелкими группами отошёл на юг и юго-восток.

Деревни Артёмово и Козулино, которые обороняли части 2-й ГМСД полковника Чанчибадзе:

Сведения о том, что части Белова продвинулись до Подрезова и Дроздова и атакуют противника в направлении Вязьмы с запада, вдохновляла как рядовых бойцов кавкорпуса, так и командиров. В боевом распоряжении №17 Штадива 2-ой ГМСД от 3 февраля 1942 года содержится фраза:

Из чего делался вывод, что немцы стремятся вывести войска из Вязьмы – неясно. Немецкая техника двигалась по трассе в обоих направлениях. Но командование почти в каждое боевое распоряжение вставляло фразу «не допуская отхода противника на запад», отражающую желание Верховного Главнокомандующего окружить и разгромить немецкую армию под Вязьмой. Так, в боевое распоряжение №17 она включена полковником Чанчибадзе 4 раза:

2-й МСП задачу выполнил: 4 февраля в 19.00 он вышел к автостраде, оседлал её и прочно удерживал, уничтожив 6 немецких машин. 120-й МСП к 4.00 овладел Костино, Кисели, Лысово и высотой 263,4, а затем начал наступление на Мишино.

В Мишино противник имел до 200 человек пехоты. Продвижение наступающих подразделений в направлении Мишино задерживалось глубоким снежным покровом, достигающим до 1 метра глубины, поэтому атаку было решено начать с наступлением темноты. Эта деревня являлась выгодным тактическим пунктом, господствующим над остальной местностью. В 19.00 деревня Мишино была занята [51]. В ней находился штаб противника, который был разгромлен. За своевременное и бесперебойное обеспечение связью в этом бою был награждён медалью «За боевые заслуги» связист Захаров Александр Алексеевич (1920 г.р.).

Тут же была поставлена новая задача перед частями 2-й ГМСД, уже привычно начинавшаяся словами «в целях недопущения отхода противника по автостраде Москва–Минск на запад...», несмотря на то, что немцы и не собирались пока отходить на запад, а подтягивали силы для отбрасывания частей 11-го КК на север от автострады. 2-й МСП должен был к рассвету 5 февраля овладеть Азарово и Таратоново, а 120-й МСП – занять Варыкино и Прахово.

В последующие дни полки предпринимали несколько попыток ночных атак, чтобы выполнить поставленную задачу, но наталкивались на сильный огонь миномётов и пулемётов противника и отходили на исходные позиции. Днём немцы обстреливали артиллерийским и миномётным огнём боевые порядки дивизии и предпринимали контрнаступления из Варыкино и Лысово. Мишино переходило из рук в руки. 5 февраля к 19.00 удалось восстановить положение и выбить противника из Лысова и Мишино [52].

Полковник Соколов сообщил вышестоящему командованию, что его передовые части вышли на рубеж Труханово, Лысово, Рожново и лихо добавил, что он будет наступать на Вязьму с достигнутого рубежа. «Я решил с наступлением темноты продолжать наступление в общем направлении Стогово, Казаково (юго-западная окраина Вязьмы)» [53]. До Казакова было ещё 12 километров по прямой от достигнутого рубежа (до Стогова ещё дальше), и находилось оно за автострадой и железной дорогой, на которых частям корпуса не удавалось закрепиться надолго. Азарово, Варыкино и Прахово были совсем близко, но взять их не удавалось никак.

5 февраля полковник Чанчибадзе вновь повторил приказ: к рассвету 6 февраля 2-й МСП должен был овладеть Азарово, Таратоново, а 120-й МСП – Варыкино и Прахово. 143-му танковому полку было приказано занять круговую оборону в Юфаново (там находился штаб дивизии, которой командовал Чанчибадзе) и перекрыть все дороги, которые вели к Юфаново [54]. На следующий день удалось занять лишь Пролетарский и отбить все попытки противника занять Мишино. Немцы регулярно получали подкрепление и вели наступление на Мишино группами в 300-400 человек пехоты и 50 всадников через рощу севернее Прахово. Кроме того, с целью помешать выдвижению частей корпуса к автостраде Москва-Минск в районе Азарово, Чёрное по трассе курсировали танки противника и обстреливали боевые порядки 2-й ГМСД. В районе отметки 244,9 лес западнее Андросово немцы установили в снего-деревянных окопах 7 тяжёлых пулемётов [55].

8 февраля, в воскресенье, командование Калининским фронтом получило донесение о том, что передовые части 11-го кавкорпуса вышли на рубеж Пролетарский, Лысово, Мишино, Дороховка, Пекарево [56].

5 февраля деревня Пекарево была сожжена немцами вместе с жителями. О происходившем в Пекареве в эти дни стало известно от чудом оставшейся в живых Клавдии Михайловны Титовой. Она рассказала, что после оккупации территории в октябре 1941 г. немцы не останавливались в Пекарево надолго. Они приезжали сюда лишь грабить, отбирали скот и продукты. Как ей запомнилось, в один из февральских вечеров партизаны пришли в деревню и устроили здесь засаду: назавтра сюда должны были приехать гитлеровцы за продуктами. Заявившиеся немцы были перебиты партизанами, которым помогали и деревенские подростки. Партизаны ушли из деревни, а на следующий день в Пекарево нагрянули каратели. Местные жители (а это в основном были женщины, старики и дети) не делали различия между партизанами и бойцами регулярных частей. Они всех называли «партизанами». Если партизаны и были в это время в районе Пекарева, то они наверняка в оперативном отношении были подчинены кавалерийскому корпусу, как и партизанский отряд «Издешковский», и согласовывали свои действия с ним. Вряд ли случайно совпадение дат сожжения деревни Пекарево вместе с жителями и выход передовых частей корпуса к Пекареву. Вероятно, повторилась история с деревней Шубино – местные жители пострадали за содействие 11-му кавалерийскому корпусу.

Все первые дни февраля части 24-й КД вели бои у деревень Куликово, Барсуково, Желудково, то занимая, то оставляя их, иногда выходя небольшими отрядами на автостраду южнее этих деревень и перерезая её. Противник отходил к Голочёлово и Сережани, получал подкрепление, и бои продолжались.

Немцы постоянно предпринимали попытки овладеть Леонтьево, которое обороняли 70-й КП (западную окраину) и 18-й КП с эскадроном 56-й КП (юго-восточную окраину). Партизанский отряд капитана Салуянова охранял Макарово, имея боевое охранение в Юфаново (западном). В последующие дни немцы заняли Юфаново и предпринимали неоднократные попытки завладеть Макарово, наступая отрядами численностью до 400 человек, и вели разведку в направлении на Никулино от Бородино. Партизанский отряд вёл бои и нёс потери. 201-й КП с отрядами 206-го и 211-го КП оборонял Ульяново, имея прикрытия в Никулино, у опушки леса, у деревень Голочёлово и Куликово [57].

Положение с продовольствием и фуражом для конского состава с каждым днём становилось всё труднее. Бойцы питались одним картофелем, хлеба и прочего не было, путь к обозам снабжения был отрезан немцами, прорвавшимися из Сычёвки на Белый [58].

Сдача деревень Леонтьево и Изъялово

5 февраля разведка 24-й КД донесла к утру, что противник подтягивает резервы и обозы из Якушкино на Сережань, расчищает дорогу силами местных жителей от Высоцкого через магистраль на Желудково. В районе Голочёлово-Куликово противник также получил подкрепление. В Никитино, Дьяково, Плоховскую вошли отряды немецкой пехоты численностью до 350 человек. В лесу между Леонтьево и Куликово отряд численностью до 100 человек расположился у костров на отдых [59].

Немцы явно к чему-то готовились. Поэтому и части кавкорпуса в течение ночи пополняли боеприпасы, набивали ленты патронами, в снегу рыли окопы и ходы сообщения, приводили оружие в боевую готовность. В течение дня противник вёл огонь из танков по Леонтьево, из тяжёлой артиллерии по западной окраине Изъялова, миномётный и пулемётный огонь из Желудково и Сережани по Леонтьево, которое превратилось в груду развалин. Во второй половине дня 56-й КП, оборонявший Изъялово, подвергся артобстрелу со стороны Сережани. В журнале боевых действий 24-й КД зафиксировано: «Противник имеет новый вид оружия, нечто вроде «катюши», одновременно выпускающий 12 мин крупного калибра» [60]. Немецкая миномётная батарея находилась в Желудково. В Сережани у немцев было до четырех танков. 7 февраля было замечено, что немцы расчищают дорогу и площадь вокруг Сережанской церкви.

Пытаясь обезопасить свои важнейшие коммуникации на Восточном фронте, немецкие части стремились отбросить части 2-й ГМСД и 24-й КД на север от автострады. С этой целью с утра 8 февраля было начато наступление из района Сережань на Леонтьево, Хожаево, Юфаново и из района Чёрное, Прахово на Мишино. К 13.00 противнику удалось занять Хожаево и часть домов в Юфаново, а к 15.00 он вытеснил подразделения 2-го МСП из Мишино. Юфаново обороняла группа резерва командира 2-й ГМСД, имевшая на вооружении 1 РПД, 3 автомата, 123 штыка. Среди оборонявшихся были танкисты 143-го танкового полка. Немцам удалось занять несколько домов в деревне, когда у оборонявшихся вышел из строя пулемёт. С наступлением темноты они перешли в контратаку, разгорелся горячий уличный бой. Забрасывая противника гранатами, обращая против него отобранное у него же оружие, группа выбила немцев из Юфаново. В этом бою противник потерял убитыми 30 человек и ранеными – 35 человек. Не желая оставлять своих раненых, немцы сожгли в домах до 30 человек своих раненых солдат и офицеров [61]. В этом бою погибли 11 танкистов, в том числе 7 офицеров. 10 февраля юфановская группа (143-й танковый полк и 20-й разведывательный батальон) вновь наступала на Хожаево с задачей уничтожить гарнизон немцев и укрепиться в Хожаево. К рассвету наступающие понесли потери (убитых 6 человек и раненых – 14 человек) и были вынуждены отойти на исходные позиции. Хожаево осталось за немцами.

Деревня Леонтьево, апрель 2016 г.

«Летописцы» воюющих частей – полковые писари – проявляли литературный талант при заполнении наградных листов и подходили к делу творчески. Их «творения» стали документами, позволяющими спустя много лет ощутить атмосферу происходившего. О том, что происходило в районах деревень Сережань и Леонтьево, красочно описано в наградном листе политрука 56-го КП 24-й КД Ивана Ивановича Дудко (1914 г.р., призван из Саратовской обл.):

9 февраля, в понедельник, 11-й кавкорпус занимал прежний рубеж, имея прикрытие на линии Макарово, Никулино, Изъялово [64]. Штаб 24-й КД перешёл из Изъялово в Митино. 120-й мотострелковый полк продолжал бои за деревню Лысово. Противнику удалось поджечь сарай, где находились наши боеприпасы и пулемётная точка. Отличился красноармеец Пётр Никифорович Волков (1920 г.р.). Под огнём противника он вынес пулемёт и боеприпасы: 3 ящика мин, 10 ящиков патронов, 1 ящик гранат и, заняв новую огневую позицию, продолжил наносить немцам большой урон. Волков был награждён медалью «За боевые заслуги» [65].

Из Смоленска прибыли немецкие части, которые должны были окончательно отбросить соединения 11-го кавалерийского корпуса от Минской автострады [66]. По трассе движения не было, она была занесена свежим снегом. Немецкие транспортные самолёты беспрерывно курсировали над магистралью Москва–Минск [67]. На 10 февраля 24-я КД имела всего 250 активных бойцов. 11 февраля в 8.30 утра противник начал обстрел тяжёлой артиллерией и миномётами из района Якушкино и Желудково. Одновременно вёл огонь из танков из Сережани и Желудково. В 9.00 повёл наступление численностью до 2-х рот на Леонтьево и одной ротой на Хожаево [68]. К 11.00 немцы овладели и Леонтьево, и Изъялово.

В этот день под деревней Изъялово была ранена в правую руку осколком 20-летняя санитарка Анна Андреевна Фурсинина. Она под ураганным огнём противника выносила с поля боя раненых бойцов и командиров. За время боёв она вынесла более 90 человек с оружием. За проявленные смелость и храбрость её представили к награждению орденом Красного Знамени, а награждена она была орденом Ленина [69].

Вновь отличился командир эскадрона 70-го КП 24-й КД младший лейтенант Снигирёв. 10 февраля, обороняя деревню Леонтьево, он подпустил вплотную группу противника, сопровождавшую обоз. Уничтожив 5 немцев, захватил обоз с боеприпасами, 2 станковых пулемёта, 1 автомат, 3 винтовки. 11 февраля, обороняя Леонтьево, Снигирев прикрывал отход полка с группой бойцов в 13 человек, оставшихся от эскадрона. Оставшись с 3 бойцами, Снигирёв продолжал упорно драться, отражая атаку роты немецкой пехоты. Взяв РП, Снигирев лично уничтожил до 50 немцев. Израсходовав боеприпасы, Снигирев отошёл лишь тогда, когда получил приказ оставить район Леонтьева [70]. За боевые заслуги младший лейтенант Снигирев был награждён орденом Красного Знамени.

---

Примечания:

[8] Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т.2. М., 1987. С.233

[9] Русский архив: Великая Отечественная война 1941-1945 гг. Серия сборников документов. Т. 5 (2). Ставка ВГК. Документы и материалы. 1942 г.  М., 1996. С. 32.

[10] Блюментритт Г. Невозможные ситуации. Отдел исторических исследований Главного штаба. Армия Соединенных Штатов. Европа. NND 760050 (1945-1949); NND 822900 (1950-1954); NARA, 1976. MS # В-682

[11] ЦАМО. Ф. 213. Оп. 2002. Ед. хр. 336. Л. 47 об. – 50.

[12] Комаров Д. Ржевско-Вяземская наступательная операция 1942 г.: попытка освобождения Вязьмы // Край Смоленский. 2003. №7-8. С. 39-76.

[13] Воспоминания были опубликованы в книге “Шла война народная” Красноярским книжным издательством. Интернетресурс http://iam-krasnoyarsk.livejournal.com/17829.html

[14] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 56.

[15] Там же

[16] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 6.

[17] Там же

[18] ЦАМО. Ф. 33. Оп. 682524. Ед. хр. 218. № записи в базе данных –10053699.

[19] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 56-57.

[20] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 6.

[21] Там же. Л. 7.

[22] Там же.

[23] ЦАМО. Ф. 33. Оп. 682524. Ед. хр. 179. № записи в базе данных –10017399.

[24] Здесь, возможно, второпях допустили ошибку, и имелась в виду станция Алфёрово, а не деревня Малое Алфёрово на автостраде Москва–Минск.

[25] ЦАМО. Ф. 213. Оп. 2002. Ед. хр. 436. Л. 59 об. – 63; Ед. хр. 263. Л. 228.

[26] Сафоновский историко-краеведческий музей. Ед. хр. 230. Воспоминания командира партизанского отряда «Издешковский» И.Г. Клименкова.

[27] ЦАМО. Ф. 33. Оп. 682524. Ед. хр. 9. № записи в базе данных –12063250.

[28] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 58.

[29] Там же.

[30] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 7.

[31] Там же. Л. 10

[32] Заместитель командира 199-й стрелковой Смоленской дивизии 33-й армии полковник Яков Лазаревич Котлярский погиб на своём боевом посту в ночь на 27 февраля 1944 г.

[33] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 59.

[34] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 8.

[35] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 59

[36] ЦАМО. Ф. 33. Оп. 682524. Ед. хр. 167. № записи в базе данных – 6029610.

[37] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 60.

[38] Там же.

[39] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 10.

[40] Там же Л. 8.

[41] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 63.

[42] ЦАМО. Ф. 33. Оп. 682524. Ед. хр. 181. № записи в базе данных – 6034290.

[43] ЦАМО. Ф. 33. Оп. 682525. Ед. хр. 104. № записи в базе данных – 11872204.

[44] Сафоновский историко-краеведческий музей. Ед. хр. 230. Воспоминания командира партизанского отряда «Издешковский» И.Г. Клименкова

[45] ЦАМО. Ф. 213. Оп. 2002. Д. 336. Л. 71 об. – 74.

[46] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 63.

[47] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 10.

[48] ЦАМО. Ф. 208. Оп. 2511. Ед. хр. 1429. Л. 24.

[49] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 62.

[50] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 11.

[51] Там же. Л. 13.

[52] Там же. Л. 14.

[53] ЦАМО. Ф. 208. Оп. 2511. Ед. хр. 1399. Л. 161-164.

[54] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 14.

[56] ЦАМО. Ф. 213. Оп. 2002. Ед. хр. 343. Л. 16-19.

[57] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 65.

[58] Там же. Л. 64.

[59] Там же.

[60] Там же. Л. 65.

[61] ЦАМО. Журнал боевых действий 2-й ГМСД. Л. 16.

[62] Отсекарь – ответственный секретарь.

[63] ЦАМО. Ф. 33. Оп. 682524. Ед. хр. 179. № записи в базе данных – 10017397.

[64] ЦАМО. Ф. 213. Оп. 2002. Ед. хр. 343. Л. 19-21.

[65] ЦАМО. Ф. 33. Оп. 682524. Ед. хр. 196. № записи в базе данных – 10028400.

[66] ЦАМО. Ф. 213. Оп. 2002. Ед. хр. 343. Л. 24–26.

[67] ЦАМО. Журнал боевых действий 24-й КД. Л. 69.

[68] Там же.

[69] ЦАМО. Ф. 33. Оп. 682524. Ед. хр. 179. № записи в базе данных – 10017396.

[70] ЦАМО. Ф. 33. Оп. 682524. Ед. хр. 179. № записи в базе данных – 10017399.