Воспоминания
Клименкова Ильи Григорьевича

Командира партизанского отряда «Издешковский», секретаря Издешковского РК КПСС

СОДЕРЖАНИЕ

Глава 15

Объединение

В эти дни в деревне Карачево Богдановщинокого с/с провели открытое партийное собрание о предстоящей перестройке работы в связи с приходом на территорию района 11-го кавалерийского корпуса.

На собрании присутствовали все коммунисты, комсомольцы и некоторые беспартийные товарищи, как Алимов и др.

На собрании было разъяснено, что 11-й кавалерийский корпус, выполняя задание Верховного командования, зашел вперед линии фронта и оказался временно отрезанным от фронта и связь с большой землей имеет только самолетами, имеются большие трудности с продовольствием и фуражом, нам надо предпринять всё, чтобы обеспечить корпус продовольствием и фуражом, для этого необходимо организовать работу во всех освобожденных с/советах и восстановить все колхозы. А для руководства сельскими советами и колхозами образовать исполком райсовета, и должен быть уполномоченный комитета заготовок.

Поскольку председатель райисполкома тов. Яковлев находится в южной части района и от него пока нет никаких сообщений, надо сегодня же назначить исполняющего обязанности председателя райисполкома и районного уполномоченного комитета заготовок. Беляков вносит предложение исполнять обязанности председателя исполкома поручить тов. Иванову Никите Ивановичу, а райуполномоченным комитета заготовок назначить тов. Бодрова B.B.. Предложение единогласно принято. Во втором вопросе повестки дня обсуждалось объединении партизанских групп в один партизанский отряд под единым руководством. Группы под командованием Алимова и Петрова за последнее время количественно выросли и действовали самостоятельно. Но поскольку они были созданы по инициативе и с помощью подпольного райкома партии, эти группы сами не считали себя самостоятельными партизанскими отрядами и не имели названий, хотя все мы тогда называли «отряд Алимова», «отряд Петрова», и даже в одно время отряд «Иванова». Об объединение всех групп в один партизанский отряд с названием «Издешковский» возражений не было. Командиром партизанского отряда утвердили Иванова Никиту, комиссаром – Клименкова. Было предложение образовать в отряде два батальона – 1-й и 2-й. Намечено: Аксентьево – Сопотово, 2-й на западной – Орешково-Крюково. Название батальонов не прижилось, а всегда называли: группа отряда и Крюковская группа отряда, от названий центров расположения этих групп. Тогда же утвердили командиров групп: Богдановщинской – Белякова и политруком Тихонова, Крюковской – Алимова (он был беспартийный) и политруком Петрова. На этом собрании было доизбрано 4 члена бюро Издешковского подпольного райкома партии. Это вызвано тем, что из бюро райкома в отряде находился только один Клименков и, чтобы по всякому случаю не собирать общего партийного собрания, для обсуждения текущих дел должно быть бюро. В состав бюро на открытом голосованием доизбран тт. Беляков И.С., Иванов Н.И., Бодров В.В. и Тихонов А.Т.. Собрание прошло с большой активностью, при высоком политическом подъеме всех присутствующих.

Так, началась жизнь партизанского отряда и подпольного райкома партии в несколько иных условиях, чем с октября 1941г. по февраль 1942г. Партизанский отряд наравне с армейскими частями корпуса вел тяжелые упорные бои с вражескими войсками с переменными успехами. Были созданы из партизан диверсионные группы и по заданию командования отряда проводили диверсии на авто и железной дорогах. Так мы прожили пять месяцев с февраля по июль 1942 года.

В конце февраля или в самом начале марта был образован подпольный райком комсомола. До этого активисты-комсомольцы выявили и взяли на учет комсомольцев, проживающих на освобожденной территории района и находившихся в партизанском отряде.

Глава 16

Весна 1942-го

Наметили день проведения комсомольского собрания, на собрание явилось около 50 человек. Это собрание назвали конференцией. На конференции избрали райком комсомола в составе 15 человек. А на первом оргпленуме было избрано бюро райкома комсомола и два секретаря. Первым секретарем райкома комсомола избрали Михайлову Матрену Михайловну, вторым – Харлакову Евдокию Борисовну, эти две комсомолки находились в партизанском отряде с ноября 1941 года. Их же избрали и членами бюро. Третьим членом бюро была Тихонова Александра Степановна. Все три эти девушки – учительницы, и до оккупации работали в школах Издешковского района.

7-го марта 1942 года к нам в Сумароково, где находился тогда временный райисполком, приехали на лошади с возчиком из Холм-Жирковского секретарь Смоленского обкома партии по пропаганде тов. Крылов Ф.И. и секретарь облисполкома тов. Лупов. Это было так неожиданно, а какая радость! Ведь до этого мы никакой связи с обкомом партии не имели, и никакая директива до нас не доходила. Тов. Крылов последний раз был у нас 30-го сентября 1941 года. Тогда он давал нам от имени Смоленского обкома партии последние указания, что и как делать в тылу у врага, с того времени прошло пять месяцев и семь дней, это не так уж много, а нам показалось, что мы не виделись многие, многие годы. Это казалось потому, что за эти пять месяцев очень много пережито, много преодолено, казалось иногда, непреодолимых трудностей. Велика была у нас радость при встрече с командованием 11-го кав. корпуса, а встреча с секретарем обкома партии была намного радостней и тревожней. Тов. Крылов заслушал меня, Иванова, Бодрова о проделанной райкомом партии работе, об обстановке в районе в целом. Интересовался, кто из коммунистов находится в партизанском отряде, где остальные коммунисты из руководящих районных работников.

Нам было радостно и оттого, что тов. Крылов высоко оценил работу, проделанную подпольным райкомом партии за эти пять месяцев оккупации района. Он дал нам тогда много ценных и важных советов для нашей дальнейшей работы. Товарищам Крылову и Лупову очень понравилось, что во время нашей беседы даже в помещении отчетливо была слышна пулеметная, минометная стрельба. Это наш отряд под командованием Белякова, в пяти километрах от Сумарокова, сдерживал ожесточенное наступление противника со стороны Богдановщины. А с Сережани ясно доносилась артиллерийская канонада. Это вражеская артиллерия сдерживала натиск наших войск 11-го кав. корпуса за захват автотрассы в районе деревни Якушкино. Ночевать у нас тт. Крылов и Лупов не остались. Они сослались, что лошадь, на какой они приехали, хорошая, и возник хорошо вооружен. А возчик сказал, что он за три часа доставит представителей обкома партии в более безопасное место – Холм-Жирковский. Через месяц, числа 5-6 апреля 1942 года к нам в Сумароково приезжал из Холм-Жирковского секретарь Смоленского обкома комсомола тов. Стыров. Он привез извещение и приглашение мне явиться на 9-й пленум Смоленского обкома партии, намеченного на 16-17 апреля 1942 года в Москве. 8 апреля я на лошади с возчиком выехал из Сумарокова в деревню Цыганы Бельского района, чтобы оттуда на обкомовской автомашине ехать через Нелидовские Ворота в Москву. Пленум обкома состоялся 16 и 17 апреля в одном из залов музея Ленина. 18 апреля был на приёме у первого секретаря Смоленского обкома партии тов. Попова Дмитрия Михайловича. 19 апреля с другими участниками пленума выехали опять на автомашине к месту своей работы. В Сумароково прибыл в конце апреля. Уж очень труден был путь. Бездорожье из-за таяния снега, и приходилось ехать по Калининской области вблизи линии фронта.

Глава 17

НКВД

В конце апреля 1942 года к нам в Сумароково прибыл на работу в качестве начальника районного отдела государственной безопасности (РО НКГБ) Погадаев Павел Евстафьевич. Несколько позднее прибыл начальник районного отдела внутренних дел (РО НКВД) Комиссаров Михаил Иванович. В середине мая у нас уже начальник районной милиции Трубицын и с ним прибыло человек 12 милиционеров, районный прокурор Махов. А всего прибыло в район, где освобождено семь с/советов – одна треть района, 20 с лишним работников административно-следственных органов и все не те, которые работали в районе до оккупации и уезжали в наш советский тыл, а вновь назначенные. Зато ни одного работника финансовых органов, потребкооперации, которые нужны были более, чем милиционеры.

Аппарат подпольного райкома партии состоял из одного человека – секретаря райкома, а исполком райсовета из двух работников – председатель райисполкома и секретарь. Всё внимание уделялось борьбе с врагом с оружием в руках. Главная задача состояла – удержать хотя бы эту, из семи c/советов, территорию района, прилегающую к Вадинскому партизанскому краю. Поэтому, кто мог бы работать в аппаратах райкома партии, райисполкома, направлялись туда, в отряд, где в битве с оружием в руках решалась судьба вот этой части района, а, значит, и всего партизанского края. Но из милиционеров никто не взял винтовки, чтобы пойти на линию огня, а все они наводили «порядок» в селе Белый берег, куда в мае месяце перевели районный центр из Сумарокова. Мы с Ивановым были очень рады, что к нам прибывают работники административно-следственных органов, причем в большинстве они были коммунисты. Но скоро разочаровались. Работники, прибывшие по командировкам областных организаций в освобожденный район, неохотно признавали местное руководство и командование отряда, заявляя, что нас направили сюда не с немцами воевать, а восстанавливать район и наводить порядок. Группу прибывших работников возглавил начальник РО НКГБ Погадаев. С первого дня он проявил сверхбдительность. Он никому не доверял и подозревал каждого и всех, кто проживал на временно оккупированной территории. Всё, что было сделано и что делалось подпольным райкомом партии и командованием отряда, Погадаев предавал сомнению. Он возражал, что в партизанском отряде находятся бойцы и командиры Красной Армии, оказавшиеся в октябре 1941 года в окружении. Не зная, при каких обстоятельствах эти бойцы и командиры оказались в окружении, он доказывал, что они изменили воинской присяге и в своё время дезертировали из Красной Армии, а мы скрывали их в партизанском отряде. Он говорил, что все такие люди должны пройти проверку в особом отдела 11-го кав. корпуса. «Ну, а если они у нас в отряде ещё до появления корпуса?» -спрашиваю я. «Все равно», – отвечает Погадаев – «принимать в отряд таких нельзя». «Но это уж чересчур. Такие наставления для командования отряда не поучительны», – сказал я ему.

Погадаев нe терпел и не переносил возражений против него. Мы с Ивановым рассказали Погадаеву о работе нашей агентуры, но Погадаев не только не признал такой метод в условиях немецкой оккупации, а категорически отверг направлять нашу агентуру вo вражеский стан. Он учинял допросы нашим активистам. Арестовал Слесарева за то, что Слесарев по нашему заданию работал старостой деревни Мишутино. При допросе меня, как свидетеля по делу Слесарева, Погадаев сказал мне: «Никто не имеет права давать задания работать у немцев, кроме работников госбезопасности». Я отвечаю Погадаеву: «Работников госбезопасности у нас в отряде не было. Найденов и Свиридов позорно уехали из отряда в наш тыл. Погадаев рассвирепел от злости, посчитал мой упрёк в адрес бывших работников Найденова и Свиридова как упрёк всем работникам органов госбезопасности. Мои показания на допросе и беседа с Погадаевым о его ошибке в аресте Слесарева не подействовали на него. И только при вмешательстве комиссара 11-го каваллерийского корпуса Погадаев освободил Слесарева из-под ареста. Погадаеву надо был не только Слесарев, но кто-то другой, рангом повыше. А Слесарев только для начала. Страшный карьерист, типа Берия, Погадаев замышлял скомпрометировать работу подпольного райкома партии. Но коварным замыслам Погадаева не суждено было сбыться.

От Яковлева из южной части района никаких сообщений нет. В середине мая 1942 года направляем туда нашего лучшего разведчика Родина Михаила, Родин – местный житель, до оккупации района работал судебным исполнителем и весь Издешковский район хорошо знал. Благополучно дошёл до места назначения, несколько дней прожил у Яковлева и через дней десять, в самом конце мая, вернулся с интересными и важными сведениями.

В январе-феврале 1942 года группой коммунистов во главе с членом райкома партии, председателя райисполкома Яковлевым А.Я. в южной части района организован партизанский отряд «За Родину». В организации отряда активное участие принимал Ермолаев Николай Егорович – комсомолец, директор Леоновской НСШ. Первое время он был и командиром этого отряда. Партизанский отряд «За Родину» совместно с десантниками изгнали оккупантов с территории трех с/советов: Какушкинского, Леоновского, Таборского и частично Кашинского. На освобожденной территории Издешковского района, примыкавший к Дорогобужскому партизанскому краю, восстановлена работа с/советов и колхозов. В деревне Деревенщики Таборского с/совета образован райисполком. Все это проделано партийной организацией под руководством тов. Яковлева А.Я.. А в апреле месяце партизанский отряд «За Родину» вошёл под единое командование партизанского отряда «Дедушка», преобразованного в мае месяце в 1-ю партизанскую дивизию. Командование дивизии преобразовало партизанский отряд «За Родину» в батальон и командиром батальона назначило лейтенанта Бойко, оказавшегося в окружении, Ермолаева назначили комиссаром этого батальона.

В конце июня 1942 года к нам в освобожденную зону пришли с южной части района Яковлев, Пантюхов и Свиридов. С ними шел и Муравьёв Т.Ф., но в пути погиб от карателей, преследовавших эту группу. Яковлев передал, что партизанская дивизия «Дедушка» расформировалась на группы и отошли в Кучеровские леса. Но часть партизан, главным образом местные, остались в Какушкинском лесу, там, в южной части Издешковского района, под командованием комиссара батальона Ермолаева Н.Е.. Так передал Яковлев. Ну, а что же было с группой Ермолаева? Как после установлено, Ермолаев Н.Е. скоро заболел тифом. Больной лежал в лесу. С ним все время находился Рубцов Николай Ильич, тот самый, что в ноябре месяце 1941 года вместе с Яковлевым, Пантюховым и Муравьёвым пошли от нас в южную часть района. В это время к ним явился Бойко (бывший командир батальона) с небольшой группой партизан из окруженцев. Бойко объявил себя командиром этой группы вместо больного Ермолаева. Назавтра верных Ермолаеву партизан направил на задание. Оставшись со своей группой, Бойко застрелил больного Ермолаева и Рубцова и ушел в Издешково к немцам. Вскоре немцы назначили Бойко начальником всей полиции района. Трупы убитых Ермолаева и Рубцова подобрали их родственники и похоронили. Коммунисты и все активисты ушли в подполье. Некоторые пришли к нам в отряд. А Яковлев пожил у нас дня два-три, в это время приехал к нам из Холм-Жирковского секретарь обкома партии тов. Крылов и направил Яковлева в Ильино на работу председателем Ильинского райисполкома. Ильинский район, находящийся на самой северной точке Смоленской области, в то время был полностью освобожден от оккупантов нашей Красной Армией.

В начале июля 1942 года немцы большими силами войск начали наступление из района города Белый на соединение с Ржевской группировкой своих войск, чтобы закрыть проход на Нелидово, через который войска 11-го кав. корпуса и другие соединения снабжались с большой земли боеприпасами, горючим и продовольствием. Командование 11-го кав. корпуса в одну ночь, кажется 4-го под 5-е июля, сняло свои дивизии с занимаемых позиций в северо-восточной части Издешковского района и войска дивизий ушли в сторону Холм-Жирковского. Севернее Холма шли большие бои с наступающими немецкими войсками.

Глава 18

Последние бои

Командир полка 18-й кав. дивизии подполковник Коробец обратился ко мне и Иванову передать в распоряжение его полка человек 200 партизан, подкрепить дивизию с целью приостановить наступление немцев дальше на юг, т.е. в нашу зону. Сознавая, что только благодаря войскам корпуса мы пять месяцев жили на освобожденной территории, хотя всем нам и нелегко было, в просьбе действовать вместе с военными не было отказано. Поручили Белякову отобрать в своей группе 200 человек на его усмотрение, командование оставшимися в группе передать Мельнику Н.И. (лейтенант нашей Армии) и вместе с полком двинуться на Холм-Жирковский. Когда подошли к Холму, то в Холме уже были немцы. Бои шли юго-восточнее Холма, причем уже беспорядочные. Наши военные, избегая встречного боя, торопились выйти из окружения. Тогда вместе с военными человек 100 наших партизан тоже ушли из окружения. Беляков остался с сотней партизан и с боями пробирался к нам в лес. Он предварительно знал, где мы должны находиться.

А здесь на нашем направлении, узнав, что военные части ушли, немцы лавиной двинулись на освобожденную зону, заходя во фланг слева партизанам. Без военных силы стали неравными, и партизанский отряд организованно отходил в северо-западную часть района. Алимов Н.В. – командир группы, не пошел по указанному маршруту со всем отрядом, а с группой человек 15 ушел из отряда. Группой стал командовать Петров. Закрепиться в какой-нибудь деревне стало невозможно, так как в это время немцы наступали и с тыла, с территории Холм-Жирковского района. Партизанский отряд отошел в лес на стыке Издешковского, Холм-Жирковского и Сафоновского районов.

В лесу с отрядом скопилось много людей, было более 300 человек. Было много женщин, подростков и стариков. С отрядом уходили люди, кто проявлял активность в помощи партизанскому отряду и военным корпуса. Пришел в лес и Беляков с группой только 60 человек. 40 человек потеряно убитыми, ранеными, а несколько человек украдкой от Белякова ушли по домам. Создалось трудное положение с продовольствием. Да при таком количестве людей в отряде, не имеющих оружия, отряд не мог быть боеспособным и маневренным.

А немцы силами до батальонов в нескольких местах подошли к лесу и обстреливали лес из пулеметов и минометов. Создавшееся положение обсудили на закрытом партийном собрании. Первым вопросом обсуждалось о командовании отряда. Это потому, что парторганизация количественно выросла за счет прибывших в мае и июне месяцах коммунистов на работу по направлениям областных организаций. На собрании подтвердили командиром партизанского отряда оставить Иванова Никиту Ивановича, комиссаром – Клименкова, а начальником штаба назначить Погадаева. Как представитель от вновь прибывших коммунистов. Также подтверждено название партизанского отряда «Издешковский».

Во втором вопросе решено организовать в отряде три группы. 1-ю группу 80 человек, командир Беляков, политрук Тихонов, направить в район Богдановщины, Сумароково. 2-ю группу 80 человек, командир Петров, политрук Бодров (поскольку умолкомзаг теперь не нужен) направить в район Трисвятского и Орешковского с/советов. 3-я группа, как её называли – штабная, остается здесь в лесу в районе деревни Булычево, с запада Вадинская железнодорожная ветка и с северо-востока Медведево Холм-Жирковского района. В этой группе более 100 человек кроме нескольких человек, женщин и мужчин, направленных с агентурным заданием на нелегальное положение. Некоторые вернулись в свои дома. Ушли из отряда несколько милиционеров во главе с начальником милиции Трубициным, они пошли на выход из окружения.

Карта местности, где действовал партизанский отряд «Издешковский»

Вопреки своим возражениям и непризнания нашей агентуры у немцев в первый период оккупации, октябрь 1941, февраль 1942 года, теперь Погадаев лично сам подбирает людей, кому можно давать секретные задания и направлять на службу к немцам. Признал и наших агентов Антипова и Кириллова, работавших в Богдановщине. Послал к ним дополнительно двух комсомольцев Дмитриева Василия и Никифорова Василия с заданием служить у немцев полицейскими. И не то, что Погадаев нисколько не возражал против этого, хотя знаю, что люди, работающие по нашему заданию у немцев подвергаются большей опасности, чем в партизанском отряде. Но от своих людей нам кое-что известно о замыслах врага, а тогда борьба с ним намного эффективнее.

Первые удары карателей, преследовавших партизанский отряд, обрушились на группы Белякова и Петрова. Эти группы были выставлены навстречу идущих по следам всего отряда фашистам. Ловко маневрируя, наносили оккупантам ощутимый урон. Были потери и с нашей стороны. В бою в деревне Ашурково Сумароковского с/совета погиб политрук Тихонов Алексей Тихонович, коммунисты – Щербаков председатель Казулинского сельского Совета, Корешков – председатель колхоза д. Хожаево, комсомолка, агроном по специальности Леонова и другие. Политруком к Белякову направили Пантюхова И.А., того, который с Яковлевым прибыли с южной части Издешковского района. Группа Белякова была самая боевая и подвижная, на одном месте долго не стояла, она была меньше уязвима, да и то в группе имелись потери. А третья группа – штабная, хотя она находилась и в большом лесу, была блокирована. Деревни, прилегающие к лесу, где находилась 3-я группа, все были заняты немецкими войсками той армии, которая шла от Белого через Холм-Жирковский, и создалась настоящая блокада. Трудно было даже нашим разведчикам пробраться через эту блокаду. Числа 16 или 17 июля в деревне Воронцово немцы схватили нашего опытного разведчика Прокофьева Сергея Яковлевича, и тогда же попала в руки карателей наш медицинский фельдшер Французова-Марченкова Ксения Ивановна.

Только в середине августа немецкие войска снялись с зажимаемых около леса деревень и ушли по направлению Николо-Погорелое и дальше на железнодорожную станцию Дурово. Но на их место прибыли карательные отряды и полицейские. Во многих деревнях разместились охранные войска и гестапо. Каратели и полицейские были лишей немецких полевых войск. Они были опытней по выслеживанию партизан и их связей с населением. В это время арестовали проживавших почти рядом с отрядом в деревне Сахалин нашего врача Голубева Сергея Александровича и его жену. Голубева фашисты расстреляли в Холме, жену отправили в лагерь военнопленных, там она погибла. Каратели и полицейские все искали место нахождение моей семьи. Напали на след, началась погоня. Жена с детьми ежедневно переезжала из деревни в деревню по направлению к лесу. Отряд оставил семье лошадь с повозкой. Деревни, по каким проезжала жена с детьми, сжигали, людей угоняли в лагерь за то, что не задерживали семью Клименкова.

В начале сентября, жена ускользнула от фашистских ищеек и с пятью детьми прибыла к нам в отряд. Каратели и полицейские сожгли ещё несколько деревень, по которым проезжала моя жена с детьми. Это Филиппово, Сахалин, Медведево, Цириба и другие. Жителей этих деревень всех угнали в лагерь. Около леса образовалась выжженная зона, а в лес летом фашисты боялись заходить, боялись заходить в лес и полицейские, хотя среди них были люди, какое-то время находившиеся у нас в отряде, но дезертировали из отряда. Опушки леса обстреливали из станковых пулеметов так, что кусты в рост человека были подстрижены как садовыми ножнями.

Группу Петрова-Бодрова сильно трепали каратели. Группа несла большие потери. В августе 1942 года группа Петрова присоединилась к 3-й группе. Боевые операции проводились совместными действиями. В сентябре создали диверсионно-подрывную группу, командиром назначен Комиссаров Михаил Иванович – начальник РО НКВД. Несколько подрывных мин нам передали ещё в июне военные 18-й кавалерийской дивизии. Вот их надо было использовать. Минеры во главе с Комиссаровым базировались в группе Белякова. Оттуда ближе было ходить на автостраду и железную дороги. Комиссаров М.И. сделал несколько удачных выходов на железную дорогу. По его отчету взрывом мин было пущено под откос два немецких эшелона между ж.д. станциями Алфёрово-Семлево.

В сентябре месяце 1942 года Иванов Никита просит разрешения пойти ему в группу Белякова для того, чтобы проверить, где и как живет его семья. Четверо детей Иванова остались в Сумарокове у его тёщи. Жена скрывалась от немцев и скиталась по знакомым, в общем жила нелегально. Конечно, при таком положении Иванову разрешено пойти узнать и даже встретиться с семьёй. Исполнять обязанности командира отряда поручено начальнику штаба Погадаеву. Проходит неделя, вторая, месяц, а Иванов не возвращается к исполнению своей боевой службы как командир партизанского отряда. Как-то, уже в октябре, минеры возвратились с задания. Комиссаров докладывает, что Иванова в группе Белякова нет, что он побыл там несколько дней, заболел и сейчас живет нелегально в деревне Макарово у лесника Васильева Антона. Конечно, Иванов может и был в то время болен. Его никто из нас тогда не навестил, но Погадаев поднял шум и при всех заявляет о недоверии к Иванову. А почему произошло все это? В самом начале образования своей партизанской группы в ноябре месяце 1941 года Иванов лично сам подобрал себе, как он сам говорил, лучших из своей группы охранников Женю и Митю, оба они из окруженцев. А когда Иванов стал командиром партизанского отряда и председателем райисполкома, то эти Женя и Митя охраняли его квартиру в Сумарокове, где Иванов жил с семьёй. С уходом отряда опять в лес Женя и Митя были с Ивановым здесь в лесу. Побыв недели две в мае, они попросились направить их в группу Белякова. В мае в то время было голодно, а там они рассчитывали ходить к «своим» за продуктами. Они были зятьками в деревне Кузьмине. И вот ходили в Кузьмино с разрешения Белякова, конечно, и попались немцам. Несколько дней были под арестом, а потом оказались в полиции. Вот за это Погадаев настояще травил Иванова. Может, поэтому Иванов и ушел в группу Белякова. А когда Комиссаров принёс новость, что Иванов живет у Васильева, Погадаев ухватился и за это, зашумели и другие работники органов, тот же Комиссаров, Тарабухин. Заговорили, что надо им уходить из отряда через линию фронта, а то нас предадут. А уходить они действительно собирались, только искали для этого повод.

Вот в такой обстановке в отряде был поставлен вопрос об избрании нового командира партизанского отряда. Ясно, что командиром избрали Погадаева, начальником штаба Тарабухина – оперативный инспектор РО НКГБ. Но при постановке вопроса о новом командире отряда Иванова не компрометировали, а освободили его по состоянию здоровья. Все это проводилось без Иванова, и с ним перед этим никто не встретился, и не поговорил. Иванов узнал об этом, когда вернулся от Васильева в группу Белякова. Затаил обиду, и не только на Погадаева, но и на меня.

Уже октябрь. В шалашах становится холодно. Нужно готовить землянки. А где, в каком месте? Строить лагерь надо где-то, чтобы и зимой близко была вода. Так решено копать землянки у истока речки Вержа, правый приток Днепра, в лесу километров пять восточнее Дуровской железнодорожной ветки, между станциями Яковская, Игоревская и на два километра севернее деревни Булычево. По соседству с нами, на этом же ручейке, избрали место зимовки и Холмовской партизанский отряд – командир Марышев, комиссар Крюковский, и отряд «На врага» – командир Подрезов Н.В.. Кому представлялась возможность, разрешали приобретать зимнюю одежду и обувь у своих родственников.

Глава 19

Облава

Вот в это время Михайлова Матрена – первый секретарь Издешковского подпольного райкома комсомола попросилась у командования партизанского отряда сходить к своей матери в деревню Орешково за зимней одеждой. Ей разрешили пойти и к тому же поручили кое-что разведать. Деревня Орешково находилась 18-20 километров от лагеря партизанского отряда. До деревни Орешково Михайлова дошла благополучно, но в целях выполнения задания по разведке, у матери пробыла два дня. Встречалась с соседями, расспрашивала о немцах, о полиции. Была выслежена полицией и на третий день арестована там у матери. Тогда же немцы расстреляли Михайлову в деревне Рудница Казулинского с/совета. Так погибла в расцвете сил способный и авторитетный вожак молодежи, преданная нашей Родине патриотка, пламенный и вдохновенный агитатор за свободу и счастье народное – наша Мотя.

Числа 20-го декабря 1942 года Погадаев, как командир партизанского отряда, решил побывать у Белякова. Там он пробыл дней 12. Новый 1943-й год Погадаев встречал в группе Белякова. По возвращении 3 января 1943 года Погадаев докладывает мне, что в группе все в порядке. К Белякову прибыло несколько человек из Вяземского партизанского отряда. Кириллов и Антипов передали ему ценные сведения. 8-го января немцы крупными силами войсковых частей, карательных отрядов и полицейских, всего около 500 человек, подступили к лесу, где дислоцировалась группа Белякова и начали прочесывать лес. Ладно, что Беляков и Пантюхов были осведомлены об этом от Антипова и Кириллова и кое-что предприняли к встрече карателей и в тоже время подготовили пути отхода. У Белякова было человек 70 партизан. Сдержать натиск врага такой силы невозможно было, но отряд не только отходил, да и без боя отходить было нельзя, враг окружил с трех сторон, а до темноты вел бой с превосходящими силами противника. У Белякова были потери, но и враг тогда понес большие потери. С наступлением темноты вся группа, в том числе и Иванов, и Вяземские товарищи покинули лес и часам к 10-ти утра 9 января прибыли, как называли, в штабную группу, где находился штаб партизанского отряда. Теперь весь партизанский отряд находится вместе.

От злости за неудачный поход, что не только не удалось захватить и уничтожить отряд Белякова, но в лесу остались несколько десятков трупов фашистских захватчиков, а за ночь партизаны словно исчезли, немцы обрушили страшный террор на население. В поисках партизан воинские части, каратели заняли все деревни вокруг леса. Появились десятки собак-ищеек.

Каратели ставили собак на след, чтобы начать погоню за партизанами.

Но след простыл, и собаки набрасывались на людей, ни в чем неповинных даже в связях с партизанами. 14 января 1943 года в Богдановщине гестапо арестовало бежавших товарищей, работавших по заданию командования партизанского отряда у немцев: Кириллова Ф.Л. – начальник полиции, Антипова Е.П. – старшина волости и двух комсомольцев Дмитриева Василия и Никифорова Василия, служивших полицейскими. Двое суток их мучили. Все они перетерпели страшные и мучительные пытки. Их травили собаками, собаки сорвали с них всю одежду, изранили лица и все тело, почти голыми они все время лежали на снегу. У них спрашивали о партизанах. Но мужественные патриоты ничего не сказали кровавым извергам.

16 января в деревне Макарово их полумертвых палачи пристрелили. Кто о них доказал гестапо, тогда не удалось установить. Есть только предположения.

Наша разведка и разведка Холмовского и Подрезова отрядов приносят сообщения, что большое скопление немецких войск и полицейских в селе Казулино, в деревне Харино Казулинского с/совета, в деревнях Вержа и Пучино Трисвятского с/совета. Прибыло много немцев на железнодорожную станцию Яковская. А наши подпольщики легально и нелегально проживающие в разных местах через связных сообщают, что немцы и их прислужники-старосты усиленно собирают теплую одежду, главным образом валенки, что есть случаи, что немцы снимают валенки прямо с ног у людей, даже на улице. Значит, немцы готовятся избавиться от партизан, а это не от добра. Значит им тяжело достается на фронте. Год назад в январе 1942 года немцы также свирепствовали и предпринимали все, чтобы покончить с партизанами.

В три часа ночи 16 января 1943 года меня разбудил часовой ночного наряда. Подняли Погадаева. Была тихая, совершенно без ветра, ясная морозная мочь. Мороз до 30-ти градусов. Мы с Погадаевым вместе с часовыми пошли на опушку леса на дежурный пост, это метров 250 от лагеря. Отчетливо слышится скрип саней по морозному снегу, даже сльшен визг и лай собак. Немцы движутся по дороге со станции Яковская к деревне Булычево, а с Булычева в нашу сторону. Мы с Погадаевым пошли к Холмовским. Разбудили Крюковского и Марышева. Сообщили Подрезову. Шум передвижения уже слышен с лагеря. Распределили, какой отряд, где будет вести бой. Наш отряд займет оборону на южной опушке леса от деревни Булычево. Марышев выставляет людей сдерживать наступление от железной дороги с запада. Подрезов, самый боеспособный отряд, зажимает восточную окраину леса, до опушки от лагеря километра четыре. Предполагается, что с севера наступления не должно быть. В эту сторону непрерывный лесной массив. Только до дороги с Игоревской на Холм-Жирковский километров 9 всё лес. Но Подрезов направляет туда разведку на случай отхода. В отрядах объявлена тревога. Тихо проверяют оружие и занимают намеченные рубежи. У нас станковый пулемет, несколько ручных и до 50 автоматчиков. Пол шестого все на месте обороны. Мороз усиливается, долго лежать у пулеметов невозможно. Вода в кожухе станкового пулемета может замерзнуть. 7 часов, светает, немцы сосредотачиваются за сараями бывшего хутора, метров 600 от опушки леса. От сараев до леса – чистая поляна. Ох, как жаль, что эти сараи мы не сожгли. Немцы шума же остерегаются, надеются на превосходящие силы. За сараями лают собаки.

9 часов. В воздух взвилась ракета. Из-за сараев, по натоптанной стежке, как партизаны ходят в Булычево, выбежали несколько собак и бегут в нашу сторону, но напрасно проверяют. Минировать пути подхода у нас нечем было. Собаки бегут обратно к сараям и так несколько раз. На восточной окраине, где заняли оборону подрезовцы, началась интенсивная пулеметная и автоматная стрельба. Тогда из-за сараев вышла группа солдат и полицейских и по стежке за собаками во весь рост идут в нашу сторону, рассчитывая наверно, что партизаны там, где идет стрельба. Вышли из-за укрытия и в другом месте и по смету идут к опушке леса. Подпустив поближе, раздалась команда, по врагу огонь! Завизжали собаки, кто шли по стежке, попадали, сраженные огнем. В других местах залегли в снег и не видно стало. Огонь перенесли на сараи и по всему сектору. Наступление на нашем направлении приостановлено. Но с восточной окраины стрельба всё приближается. Там немцы первыми захватили опушку леса, а их в несколько раз больше, чем партизан. И идут не прямо в лоб, а заходят во фланги с обеих сторон. Есть опасность, что возьмут в кольцо подрезовцев. Направляем туда подкрепление, наших автоматчиков: Тарабухина, 3дановского, Головина и других. Командиры и комиссары собрались обсудить положение. С восточной стороны немцев этими силами не сдержать. Перебросить отряд Марышева тоже опасно. А вдруг от железной дороги на стрельбу дойдут немцы. Тогда все мы в тесном кольце. А стрельба все ближе и интенсивней. Туда опять пошел Подрезов, комиссар Тюльков. Пошел туда и я. Идет жаркий бой. Несмотря на сильный мороз, подрезовцы мокрые от пота и снега. Только частые деревья спасают от пуль. Полицейские и власовцы в немецкой форме, наверное, пьяные, нагло лезут вперед. Слышно, как кричат на русском языке: «Сдавайтесь, сталинское зверьё!». Три часа дня, командиры опять собрались вместе. Погадаев сообщил, что на нашем направлении немцы пошли в обход справа и слева. На участке Марышева тихо. Но перебросить группу Марышева уже поздно, в лагере щелкают разрывные пули. Решение: оставить лагерь и отходить по незанятой еще узкой полосой около железной дороги в северное направление. У нас потери в этом бою незначительны. Немцы оставили в лесу не меньше 100 человек. За ночь отошли километров 12. На завтра Холмовские ушли в северную часть своего района. Подрезовцы и наш отряд остались на месте. Вот здесь всем нам досталось. Немцы блокировали лес, все деревни около леса заняли. Полицейские, власовцы рыскают около леса, но в лес не заходят. У нас мало патронов, продуктов совсем нет. Было три лошади, забили на мясо, съели. Несколько мешков ржи, бурт картофеля и патроны спрятаны рядом с лагерем.

В это время Беляков со своей группой почти в том же составе опять пошли за Днепр в район Сумароково-Богдановщины. С Беляковым пошел Иванов, «Вяземские» партизаны и прокурор Марсов. Беляков пошел потому, что там у них тоже кое-что спрятано из продуктов и патроны.

Блокада леса продолжались десять дней. В конце января начались бои в Сафоновской партизанской зоне. Там бои длились несколько дней с применением артиллерии. Немцы обстреливали лес с бронепоезда. 31 января наш отряд вернулся в лагерь. Подрезовцы остались на месте. Лагерь весь разрушен. Наших запасов продовольствия и боеприпасов не обнаружили, и все осталось в сохранности. Почему-то не разрушили нашу кухню, даже котёл на кухне не разбили. Лагерь перенесли на новое место. Перешли на восточную окраину леса. Теперь перед нами чистые от кустов поля, сожженных немцами в сентябре 1942 года, деревень Медведево и Сахалин. Через три дня мы узнали по рации о Сталинграде. Жизнь снова стала радостной, обнадеживающей. При таком настроении больше боевой активности.

Февраль месяц прошел при активных боевых действиях партизанского отряда с оккупантами. Жаркие схватки с захватчиками были в ряде населенных пунктов и в лесу. В группе Белякова в бою с карателями погиб Пантюхов Иван Анисимович – политрук группы, до оккупации – председатель райпотребсоюза.

В другом бою погиб Жуков Николай – москвич, до войны работал в Москве в органах госбезопасности. Дезертировал из отряда группы Белякова прокурор Махов Алексей. Он бросил пост, ушёл в Белый Берег и жил нелегально у Садовой. У той Садовой, где он жил на квартире, когда в Белом Береге в мае и июне 1942 года временно находился райцентр. А прибыл Махов на работу райпрокурора в мае 1942 года.

В конце февраля, начале марта, опять были попытки немцев проникнуть в лес. Но теперь немцы избегали боя и, заметив даже наших разведчиков, поспешно уходили. Мы догадывались, что это вражеская разведка по изысканию путей отступления. Все проселочные дороги поблизости от леса отряд взял под контроль. Всем отрядом и группами делаем выходы в деревни, куда согнали полицейских и находятся на казарменном положении, предохраняя дороги от партизан. Такие полицейские заставы разгромлены и много полицейских уничтожено. Наша разведка и подпольщики сообщают, что по большаку от Холма на Дурово по ночам идут автомашины и обозы. Днем по этой дороге немцы гонят людей и скот. Из отряда направляем в деревни коммунистов разъяснять народу, что немцы отступают и угоняют людей в Германию. Агитация действует. В лесах много молодёжи и подростков. Лагерь от большака – 15 километров. Снег глубокий и мокрый. Дневок делать негде. Это сдерживает наши походы на большак. Из Казулина от большака немцы проложили дорогу на Вержу, Королево и дальше к Сафонову. По этой дороге автомашины не проходят, а гонят людей и скот. Теперь эта дорога под полным контролем партизанского отряда. Она близка, а полицейских, охраняющих эту дорогу, уничтожили, другие разбежались. Силами отряда на этой дороге перехвачено и освобождено несколько сот людей, угоняемых немецкими солдатами и полицейскими в фашистскую неволю.

Больше людей было из Андреевского, много и из Холм-Жирковского районов. Много, больше сотни убито немцев и полицейских из охраны, гнавшей советских людей в рабство. Взято в плен 11 немецких солдат и 30 полицаев. Полицейские из Андреевского района. Некоторые из них уже не сопротивлялись, а многие бросали винтовки и скрывались в толпе людей и покорно шли, как и все освобожденные. В лесу было более 30 коров, отбитых у немцев, да много коров разбежалось во время перестрелок с охраной. В лесу скопилось около тысячи людей, перехваченных у немцев, а из местных деревень люди уходили в лес целыми семьями. Лес оживился только от потепления воздуха и мартовского солнца, это было 10-11-12-го марта, но и от гомона людей.

Глава 20

Вместо заключения

Ночью 13-го под 14-е марта по дороге прошло крупное соединение вражеских войск. Идут танки, артиллерия, обозы, много пехоты. Останавливаются: в деревне Вержа, через которую проходит дорога, занимают Пугино, много войск пошли дальше на Королёво. Неужели немцы, опять пойдут в лес? Партизанам они ничего не сделают. А что будет с людьми, находящимися в лесу? Из Вержи и Пугина начался обстрел из минометов ближних подступов к этим деревням.

14-го марта. Утро. В лес, где находилось много людей, пришли два наших военных разведчика в белых маскировочных халатах. Мы были свидетелями той встречи наших людей с разведчиками. Того восторга, излияния чувств радости людей невозможно описать. Женщины, девушки, бегут к бойцам, многие обжимают их, мальчишки-подростки закричали «ура!». Расчувствовавшись от впечатляющего зрелища, партизаны начали стрелять вверх из автоматов. Разведчики предупреждают, нельзя стрелять, близко немцы. Люди постепенно уходили из леса., хотя из Вержи немцы обстреливали опушку леса. 15 марта партизанский отряд покинул лагерь и организованно вступили в деревню Клинково, мою родную деревню. В деревне уже разместился штаб дивизии 31-й армии Западного фронта. Bcтреча партизан с воинами Красной Армии вылилась в радостное волнующее событие. Когда в деревню вступила разнообразная по одежде колонна вооруженных, подтянутых, хорошо побритых людей – среди них были полностью одетые в немецкую форму и с трофейным оружием, и здесь же строем идут под охраной пленные немцы и полицейские, а за лаем этим гонят стадо ревущих голодных коров, то из домов вышли наши солдаты и офицеры, с любопытством смотрели на проходившую демонстрацию партизан. Нигде, ни на одном посту, не задерживали такого шествия. Пленных немцев, полицейских передали в особый отдел дивизии. Передали дивизии и коров. Сдали оружие. На наше предложение организовать встречу и проводы партизан в армию «по-деловому» и забить для этого одну корову на мясо было отказано. Война не окончена. Она ещё в самом разгаре, сказали нам в политотделе дивизии.

Всех наших партизан военнообязанных, кроме подлежащих бронированию по должностной работе, направляют в резерв для пополнения армии. Так распрощались с товарищами, уходившими в Армию. Расставание было тяжелым. Вспомнилось всё пережитое за 18 месяцев. Тяжело! Партизанская жизнь и борьба с заклятым врагом – германским фашизмом.

Трудно сейчас представить, в каких неимоверно тяжелых условиях приходилось находиться. Высокое сознание долга, крепкая дисциплина и организованность, жгучая ненависть к врагу – вот те силы, которые двигали людьми. Презирая смерть, партизаны совершили поистине героические поступки.

Через день мы с группой товарищей отправились в районный центр – Издешково. Там я встретился и беседовал с членом Военного Совета - бригадным комиссаром товарищем Русских А.Г.. На другой день после этого в Издешково из Холм-Жирковского на грузовой автомашине приехал секретарь Смоленского обкома партии по кадрам Иванов Владимир Иванович и другие работники областных организаций.

Товарищ Иванов передал мне, что бюро обкома партии утвердило меня первым секретарем Издешковского райкома партии.

18 марта 1943 года Издешковский район был полностью освобожден Красной Армией от немецко-фашистских оккупантов.

Воспоминания Клименкова Ильи Григорьевича